Алхимик. По следам Джордано Бруно

Поток, по сравнению с которым тот, что находился перед его глазами, казался бледным отражением, стал осаждать его мистическую духовную крепость. Он почти через силу оторвался от перил и перешел в северовосточный угол башни; казалось, вода здесь убегает, преследуемая его взглядом. Пастухи неизбежности подгоняли целые стада овец из пены…

— Народы Малой Азии говорят, что ветер приносит воспоминания… — нежный, мягкий голос, прозвучавший над резными лотосами стены, привел его в оцепенение.

Не решаясь повернуть головы, он спросил:

— Это ты?

— Можешь думать так, если от этого ты станешь счастливее… Иногда мудрее пребывать в неведении…

Пабло Симон медленно обернулся; посреди террасы стоял такой знакомый ему образ. Лицо было настолько засвеченным, что казалось овалом света, таинственным эскизом луны.

— Раньше ты заставала меня в полудреме… Я уже стал сомневаться, действительно ли мы общаемся… Но сейчас я совсем не сплю, и ты говоришь со мной!

— О, не придавай этому значения! Я говорю с тобой многими способами… Я все еще стеснена в своих проявлениях, но однажды я покажу тебе, как говорят друг с другом деревья, звезды и люди, потерявшие свои лица…

— Ипатия, милая сестра! Порой мне кажется, что я внутренне слаб не потому, что мне не хватает тебя, а потому, что ко мне не сходят божественные наставники, способные одним жестом поднять павшего, излечить раны и отдернуть завесу из плоти…

— Брат, кому ты подашь милостыню — богатому или бедному, у которого ничего нет? Разумеется, ты поможешь более нуждающемуся… Так радуйся! Ты уже настолько близок к Учителям, что они доверяют тебе и предоставляют относительную свободу… словно подросшему ребенку.

— Твои слова — успокоительный бальзам! Но мой ум любит плести софизмы, он заставляет меня думать, что раз так, то самые одинокие, самые невежественные и далекие от божественной гармонии люди и есть самые «взрослые»…

Тень беспокойно пошевелилась, а потом ответила немного грустным голосом:

— Не позволяй своему телу обманывать тебя; ты не есть твое тело. Тот, кто живет в отрыве от великого Закона любящей мудрости, не одинок, он пребывает в дурной компании — в окружении множества страстей, страхов, ненависти и прочих ужасных чудовищ. Но человек, который освобождает себя, становится относительно одиноким, его сопровождает меньше страстей, он сводится к своему Я, чтобы отыскать Я всех других, а затем и не-Я. Каждый шаг на пути означает, что становится еще одной сопровождающей нас иллюзией меньше, одним обманом меньше…

Казалось, что видение рассеивается, а его голос смешивается с голосом ветра.

— Не уходи! Ипатия, почему случился весь этот ужас?.. Вместе мы бы дали человечеству…

— Молчи! Зачем размышлять о том, чего не может быть? Откуда ты знаешь, что, случись все иначе, мы принесли бы больше пользы? Ты считаешь себя мудрее судьбы?

— Нет… Но… почему судьба так жестока? Я же знаю, что должна быть какая-то причина, какой-то грех, вызвавший все это, но какой? Неужели мы могли быть столь порочными, столь невежественными?

— Откуда течет весь этот грозный поток воды? Разве можно представить, что он выходит из земли или сходит с неба просто так, ни с того ни с сего, размывает берега, сносит острова и переносит их на несколько километров, разрушая, убивая, но при этом неся плодородие, порождая цивилизацию? Тонкие пары́ образовали крошечные капли, а их своевременное объединение произвело все эти действия… В Мистериях нас учили, что очень трудно разбить несколько соединенных частиц…

— Но мы-то с тобой разделенные частицы, Ипатия.

— Не кощунствуй! И да не сохранят стены эхо этих невежественных слов! Если мы соединены любовью, никакая инквизиция не сможет нас разделить. Ты должен лишь любить Всё через Ипатию. Когда-нибудь мы станем одной душой и больше не будем разделены. Если ты знаешь об этом, если впитал это в криптах ложи, как ты можешь отрицать это и попадаться в любимую ловушку обывателя, который думает, что маленькие детали физической жизни играют самую важную роль? Любовь, связывающая людей, выходит за пределы их облачения из плоти и длится дольше, чем они. Когда духовная близость создает благородные, чистые узы, никакие внешние обстоятельства не могут на них повлиять, и тот, кто это знает, не страдает. Возлюбленный брат, я хочу, чтобы мои посещения, если я смогу повторять их, вызывали в тебе не огорчение, а духовную радость, которая придаст тебе сил и оживит твой разум. Но скоро рассвет… Я должна уйти…

— Ты уходишь из-за рассвета? Но ты же не темная лярва, чтобы бежать при виде малых Владык Авроры…

— Тот носитель, проводник, который ты видишь и который издает звуки, похожие на человеческий голос, — всего лишь «тень», он не выдерживает солнечного света… Но пусть это не обманывает тебя, я всегда рядом, и наша мистическая связь будет жить и в космическом танце звезд, и в светящихся признаниях в любви простых светлячков… Таинство наверху, таинство внизу…

— Куда я направлюсь сейчас? И где будешь ты?