Алхимистика Кости Жихарева

– Молодой человек, – сказал астролог. – Гастромантия есть наука гадания по звукам, производимым человеческим желудком.

– По бурчанию, значит? – сказал Филимонов.

– Грубо, но верно! – оживился Келли. – Изощрённое ухо способно и в простом бурчании гастера различить сотни оттенков, определяющих жизненные циркумстанции клиента…

Тут астролог понял, что зарапортовался, так как не было у него ушей – ни изощрённых, ни обыкновенных. Лицо мистера Келли, и без того длинное, вытянулось…

– А по-моему, дядя, ты просто не хочешь поделиться едой со странниками, – сказал Костя. – У нас, в Былинной Руси, такое не принято. Всякому гостю – честь и место!

– Так вы из Тартарии? Ну, присаживайтесь, – без всякого удовольствия сказал придворный астролог. – Только ложка у меня одна…

– А у нас – две! – радостно объявил ботан и действительно вытащил откуда-то из глубины ватника две алюминиевые ложки.

Математик королевы на своём горьком опыте убедился, что две ложки истребляют гороховую кашу вдвое быстрее, чем одна…

– Уф, – отдышался наконец Костя. – Всем хороша горошница, только один у неё недостаток…

– Да тут и без того хоть топор вешай, – сказал Джульверн. – Мистер Келли, так вы ещё и химией балуетесь?

– Алхимия – царица наук, что бы ни говорили богословы, – сказал астролог. – Но это не мой профиль. Так, в свободное время… Вы насытились? Теперь к делу. Мне показалось, что вы желаете заработать…

– Не показалось, – молвил Костя.

– Что? Говорите громче!

– Желаем, мистер Келли! – воскликнул ботан, подумал и добавил: – Сэр.

В конце концов, язык не отвалится, а британскому человеку приятно!

Мистеру Келли и вправду стало приятно: он улыбнулся, показав бывшие зубы.

– Юный мистер Нил! – торжественно сказал он. – Сумеете ли вы убедительно изобразить падучую?

– Эпилепсию, что ли? – сказал ботан. – Да запросто! Насмотрелся в нашей больнице. Только, чур, мыло для пены жевать я не буду. Больно противно.

Мистер Келли пожал узкими плечами.

– Есть мыльный корень. Правда, он тоже не похож на брайтонский леденец. Ну, пока обойдёмся без пены…

Джульверн взвыл и закружился на месте…

Костя и не знал за Филимоновым таких актёрских способностей! Вот что значит хороший драмкружок!

Ему даже страшно стало, когда тело друга на неметённом полу изогнулось немыслимой дугой – и вдруг обмякло…

– Великолепно! – воскликнул Келли. – То, что надо! А от вашего могучего друга требуется лишь слабоумное мычание и тыканье пальцем в нужном направлении…

– Я что-то не понял насчёт слабоумия, – сказал Костя.

– Дорогой друг, слабоумие тоже нужно лишь изображать! Просто ваш облик максимально соответствует понятию «дитя природы»…

Жихарев не понял, обижаться ему или не надо.

– Вы хотите с нашей помощью собирать милостыню? – сказал ботан. – Вышибать слезу и денежку из сограждан?

Мистер Келли выкатил глаза.

– Да кто вам такое сказал, юноша? Нет, вы пойдёте работать вполне самостоятельно – мне не следует появляться на людях. Кстати, никакой милостыни вы от них не дождётесь, уж я-то знаю свой народ. Нет, вы будете разоблачать ведьм и колдунов – с последующей конфискацией имущества…

Адское пламя из ночного горшка

…В семнадцатом столетии Европа словно обезумела.

Конечно, колдунов изобличали и в предыдущие века – допустим, соседки поссорились, одна другую обвинила в том, что та вызвала град на её пшеницу или наслала бесплодие на мужа. Если сельский священник был умный, ему было достаточно строго отчитать жалобщицу да побрызгать для порядку святой водой.

Но ежели пастырь желал продвинуться по службе и показать рвение, он давал делу ход – и понеслась! Ведь колдовство считалось опаснейшим преступлением во всех уголовных уложениях мрачного Средневековья. Время от времени тут или там вешали или сжигали на костре то ведьму, то колдуна. А как без этого? Люди нуждаются в разрядке и в развлечениях, а телевизора-то нет!

Признание можно выбить практически из любого человека, это давно известно. Особенно доставалось бродягам, имевшим неосторожность зайти в деревню или городок. На несчастного тут же навешивали все нераскрытые преступления и вешали в буквальном смысле. И все были довольны…

Потом кому-то в светлую голову пришла светлая же мысль о конфискации имущества колдуна или ведьмы в пользу государства и святой матери церкви. Кое-что перепадало и доносителю. Тогда брались не только за бродяг…

С одной стороны, в Европе вовсю разворачивалось Возрождение – переводились с арабского труды античных авторов, выкапывались из земли великолепные статуи греческих или римских времён, сочинялись «Божественная комедия» Данте и «Кентерберийские рассказы» Чосера, создавались картины Леонардо, скульптуры Микеланджело, дворцы Браманте и Брунеллески.

С другой стороны, несчастная рыдающая женщина признавалась палачам-святошам, что умеет оборачиваться мастифом, чёрным львом, белым медведем, быком, псом и котом…

А масштабы этой эпидемии были чудовищными. Вот что писал немецкий священник из Бонна сиятельному знакомцу: