Алкивиад и Гай Марций Кориолан

XXV. АЛКИВИАД, не надеясь больше на спартиатов, которым он не доверял, и опасаясь Агида, стал вредить им и чернить их в глазах Тиссаферна, советуя последнему не давать им помощи настолько значительной, чтобы полностью уничтожить афинян, но, помогая скупо, спокойно теснить и обессиливать греков, предоставив и тем и другим истреблять друг друга и стать покорными царю. Тот охотно послушался, явно выказывая свою дружбу и восхищение, благодаря чему Алкивиад стал предметом внимания обоих соперничавших греческих государств; афиняне, попав в беду, раскаивались в своем решении об Алкивиаде, а сам Алкивиад был недоволен и боялся, что в случае полного поражения Афин он попадет в руки ненавидевших его лакедемонян. Почти все силы афинян находились тогда у Самоса. Из этой базы отправлялся их флот, чтобы приводить к послушанию отпавшие города и охранять оставшиеся верными, поскольку они были еще в силах, так как на море они еще были равны по силе со своими врагами; однако они боялись Тиссаферна и ста пятидесяти финикийских триер, близкое, по слухам, прибытие которых не оставляло Афинам никакой надежды на спасение. Узнав это, Алкивиад тайно послал к самым влиятельным из находившихся на Самосе афинян, обещая сблизить их с Тиссаферном из желания быть приятным не народу, которому он не доверял, а аристократам, если они, проявив себя смелыми людьми и смирив своеволие народа, спасут без чьей-либо помощи государство в его тяжелом положении. Все охотно согласились с Алкивиадом. Только один из стратегов, Фриних из Дирадского дема, подозревал (как оно и было на самом деле), что Алкивиаду так же мало было дела до олигархии, как и до демократии, и считал, что он, ища способов вернуться на родину, заранее вкрадывается в милость к влиятельным людям путем очернения народа. Поэтому Фриних выступил против предложения Алкивиада. Когда же победило противоположное мнение, Фриних, став уже открытым врагом Алкивиада, тайно послал вестника к Астиоху, командующему вражеским флотом, причем советовал ему остерегаться Алкивиада и арестовать его, как двурушника. Изменнику не было известно, что он переговаривается с изменником. Астиох, в страхе перед Тиссаферном и видя, каким большим влиянием у него пользуется Алкивиад, донес Тиссаферну и Алкивиаду о поступке Фриниха. Алкивиад тотчас же послал на Самос доносчиков на Фриниха. Все в негодовании соединились против Фриниха, который не нашел другого способа выйти из затруднительного положения, как исправить зло еще большим злом. Он вторично послал к Астиоху, упрекая его за донос и обещая предать ему флот и лагерь афинян. Но афинянам не повредило предательство Фриниха благодаря новому предательству Астиоха: и об этом поступке Фриниха он сообщил приближенным Алкивиада; Фриних, предвидя это и ожидая вторичного обвинения со стороны Алкивиада, предупредил его и объявил афинянам, что неприятель готовится к нападению; он посоветовал оставаться на кораблях и укрепить лагерь. Пока афиняне занимались этим, пришло новое письмо от Алкивиада с советом остерегаться Фриниха, как намеревающегося предать неприятелям рейд; афиняне не Поверили, думая, что Алкивиад, прекрасно зная приготовления и намерения неприятелей, пользуется этим, чтобы незаслуженно оклеветать Фриниха. Однако, когда впоследствии Гермон, один из воинов охраны, поразил Фриниха кинжалом на рынке, афиняне приговорили на суде мертвого Фриниха как изменника, а Гермону и его соучастникам дали в награду венки.

XXVI. СТОРОННИКИ Алкивиада на Самосе, одержавшие теперь верх, послали Писандра в Афины, чтобы изменить государственный строй и поощрить влиятельных граждан к захвату власти в свои руки и к уничтожению демократии, обещая им за это от имени Алкивиада дружбу и союз Тиссаферна. Таков был предлог и повод для тех, которые вводили олигархию. Но когда так называемые «пять тысяч» (их было в действительности 400) приобрели влияние и захватили власть, они меньше всего считались с Алкивиадом и вели войну вяло, частью из-за недоверия к гражданам, относящимся несочувственно к этой перемене, частью надеясь на большую снисходительность к себе лакедемонян, всегда расположенных к олигархии. Народ, оставшийся в Афинах, поневоле сохранял спокойствие, напуганный убийством многих из открытых противников четырехсот.