Алкоголик. Эхо дуэли

«Когда я была маленькая, – вспоминала Лика, – у папы была такая игра: где-нибудь в людном месте, когда я начинала его теребить и что-то спрашивать, он вдруг поворачивался ко мне и говорил: «Ты кто? Девочка, а ты чья? С кем ты сюда пришла?» Я начинала ныть: «Папа, папа, это же я, мы же с тобой сюда пришли». А он отвечал: «Нет, девочка. Я не твой папа. Я тебя не знаю». Я начинала доказывать, что я – это я. А он изображал недоумение. И все мои мужчины тоже были такие, они в любую минуту могли мне сказать: «А вы кто? Вы не со мной. Я вас впервые вижу». Или я выбирала именно таких мужчин, которые могли бы так сказать либо в силу своего социального положения и статуса (или женатые, или занимающие очень высокое положение в обществе и тоже женатые, или совсем уж…), либо по возрасту – намного старше или моложе на неприличное количество лет».

Женский туалет был на удивление пуст. Лика постояла возле окошечка, подождала даму, которая должна брать деньги за вход. Возле кассового аппарата стоял маленький аквариум, похожий на круглую вазу, в нем плавала одинокая золотая рыбка и извивалась всего одна водоросль. «Рыбка, – прошептала чуть слышно Лика, – ты можешь исполнить три моих желания? Или хотя бы одно?» Рыбка молчала, водоросль шевелилась, но Лика все же загадала желания. Простояв возле кассы достаточно долго, она никого не дождалась, пожала плечами и, положив деньги в пластмассовую, пробитую гвоздем тарелочку, двинулась к кабинам. Здесь возникла еще одна проблема – дорожная сумка. Что с ней делать? Лика хотела оставить ее возле кассы, но там же не было никого. Так можно проститься с сумкой навсегда.

Лика зашла в кабинку и попыталась пристроить дорожную сумку на блестящий металлический крючок, но он был совсем не предусмотрен для дорожных сумок. «Совсем о людях не думают! Можно подумать, что этот туалет находится не в аэропорту, где люди ходят с багажом, а в театре. Сделали платный туалет, а сумку нормально поставить негде», – с досадой подумала Лика.

Сражаясь с собственной сумкой, Лика не услышала, как в двери ящерицей проскользнул верткий чернявый парень с оттопыренными ушами. Нет, он совсем не ошибся дверью, он знал, куда идет, уверенным движением он перевернул табличку с «Открыто» на «Закрыто».

Неказистого вида блондин затушил сигарету о металлическую решетку в урне и быстрыми шагами приблизился все к тем же дверям. Он был настолько сконцентрирован на своей цели, что ему казалось, что весь аэропорт вымер и остались в нем только три человека – он, она и еще один, которого быть не должно.

Лике так и не удалось пристроить свою сумку на крючке, сумка с шумом, треском и звоном разбитого стекла сорвалась с крючка на кафельный пол. Дверь кабинки резко распахнулась, и в это место, в которое не должен попадать ни один мужчина, ворвался верткий парень с глазами ящерицы.

Точным движением он зажал Лике рот, угрожая пистолетом. Она не успела даже пискнуть, как услышала:

— Предупреждаю сразу, не вздумай подымать шум и не дергайся. Послушай, что ты сделаешь: ты выйдешь отсюда со мной. Ты все поняла?

«Вот тебе и золотая рыбка! – пронеслось в голове у Лики, вот тебе и желание!» Дергаться она не могла, даже если бы сильно захотела, – ее держали мертвой хваткой профессионала.

Скрипнула дверь. Несмотря на вывешенную табличку «Закрыто», кто-то зашел в туалет.

Чуткое ухо ящероподобного уловило этот звук. Не отпуская Лику, он тихонько приотворил дверцу кабинки. Вроде бы никого… Но двери раскрыты настежь.

— А теперь, как я сказал… – сказал он Лике.

И вдруг раздался глухой хлопок, как будто кто-то запустил в стену плотным снежком, и на лбу ящероглазого появилась дырка, белая кафельная стена за его спиной изменила цвет – стала ярко-красной. Лика почувствовала, что все лицо ее заливает что-то теплое, мерзкое, чужеродное. Она подумала, что умерла, и молча свалилась на пол.

В этом залитом кровью помещении чистым оставался только тот, кто стрелял. Он был безупречно чистый, словно ничего общего не имел со всем этим. Перешагнув через тело, он аккуратно снял белые резиновые перчатки, бросил их в мусорное ведро, за ними последовал пистолет – сослуживший свою службу «ТТ».

Не говоря ни слова, он подошел к обмякшей, неподвижной Лике и стал бумажным полотенцем вытирать с ее лица чужую кровь и мозги. Она слабо сопротивлялась: «Не надо, прошу вас». Говорила она таким тоном, как будто бы просила: «Не надо подавать мне пальто, я вполне в состоянии одеться самостоятельно». Казалось, она уже понимала, где они и что с ней происходит. Это был шок.

Плеснув в лицо водой и последний раз пройдясь по нему бумажным полотенцем, без всяких слов и объяснений он выволок ее на улицу, прихватив с собой большую дорожную сумку, которая уже и так доставила много неприятностей.

– Вот моя машина, – он указал на красный «Гольф». Это были первые слова, произнесенные им.

Он забросил Лику в машину, словно багаж, следом за ней забросил дорожную сумку.