Альковные секреты шеф-поваров

Бар «У Рика» прославился на всю страну после хвалебной статьи в одном из гламурных журналов издательства «Конде Наст». Восторженно сюсюкающий автор окрестил его «самым остромодным и пафосным заведением Великобритании», не больше и не меньше. От этого удара бару так и не удалось оправиться: теперь его посещали преимущественно местные звезды футбола со своими поклонницами да представители шотландской прессы, обожающие блеск чужого успеха.

На сегодняшний вечер Алан де Фретэ ангажировал бар «У Рика» под праздничный фуршет в честь своего дня рождения. Дэнни Скиннер оказался единственным представителем городской администрации, удостоившимся высокой чести быть приглашенным на торжество, ибо его начальник Боб Фой отбыл на неделю в Альгарв поиграть в гольф.

Скиннер с нетерпением ждал этого вечера.

У нас с де Фретэ есть кое-что общее: мы оба инстинктивно ненавидим Кибби. Может, жирный повар действительно мой отец?

У Скиннера запрыгало сердце и загустела в жилах кровь, когда де Фретэ встретил его в дверях бара и энергично повлек внутрь. Ну точно мой папочка, думал он с веселым отвращением, направляясь вслед за именинником к стойке бара, где кучковались особо приближенные особы.

– Мистер Дэнни Скиннер! Департамент санитарно-эпидемиологического контроля! – театрально объявил де Фретэ.

Скиннер отрывисто склонил голову и крутанул глазами, приветствуя скопление вечерних платьев и костюмов.

– Спасибо за приглашение, Алан. Я как раз читаю вашу книгу.

– Ну и как, нравится? – оживился де Фретэ.

– Весьма, весьма! И знаете, что интересно? Я недавно встретил одного из ваших героев, старого Сэнди. Он до сих пор ходит в таверну «Архангел». Каждый вечер там пьет.

– Хм, вот как? – прохладно процедил де Фретэ. И добавил, слегка оттаяв: – Что говорить, отличный был повар. И человек интересный. Природное чутье имел, мог бы многого добиться… Ну, ты видел, во что он превратился. – Де Фретэ беспокойно стрельнул глазами по залу. – Сюда его не притащил, надеюсь?

– Да нет, что вы.

– Это хорошо. Я ему, видишь ли, многим обязан… И он никогда не упускает случая, чтобы напомнить. Увы, как ни печально, алкоголиков рано или поздно приходится вычеркивать из жизни. Иначе нельзя.

Скиннер почувствовал себя неловко под пристальным взглядом де Фретэ. Знает ли толстяк о его проблемах с алкоголем? «Вычеркивать из жизни»! Слишком просто у него получается.

Заметив смущение Скиннера, де Фретэ пояснил:

– Мне постоянно приходится с этим встречаться. Среди поваров пьянство – один из самых распространенных пороков.

Скиннер кивнул на бокал вина в руке у собеседника:

– Вас, я вижу, это не останавливает.

– Сейчас нет. А раньше останавливало. – Де Фретэ скупо улыбнулся. Лицо его было покрыто ровным загаром: то ли Испания, то ли солярий. – Было время, я тоже подсел на стакан. Пришлось на несколько лет завязать. Затем понял, что могу пить умеренно, без срывов. Дело было не в вине, как выяснилось. – Он ухмыльнулся и отхлебнул вина. – А в самовлюбленности. Алкоголь – всего лишь лекарство для самовлюбленных.

– Но постойте, каждый нормальный человек себя любит! – воскликнул Скиннер в волнении. – Вы же не хотите сказать… Я имею в виду, вы и сами отнюдь не страдаете от недостатка самоуважения!

– Э, дружище, это разные вещи! Не надо путать самовлюбленность и чувство собственного достоинства. – Де Фретэ покачал головой. – Знаешь, сколько вокруг надутых нарциссов, которые за всю жизнь ничего путного не сделали? – Он рассеянно обежал глазами шумный зал. – И наоборот, столько скромных, по-настоящему талантливых парней, отлично знающих себе цену… Мы привыкли сочувствовать пьянчуге печального образа, исполненному жалости к самому себе. А между тем веселый кутила и прожигатель жизни, считающий, что весь мир, кроме него, шагает не в ногу, заслуживают неменьшего сочувствия, ибо он, по сути, жертва того же недуга.

Скиннер задумчиво кивнул и минуту стоял молча. Затем встрепенулся и вспомнил о своей миссии:

– Вообще-то, в вашей книге мне больше всего понравились места, где раскрывается тема сисек.

Де Фретэ от души рассмеялся и выгнул бровь, ожидая продолжения.

– То, как вы описываете таверну «Архангел»… Сразу видно: веселое было место. Энтони Бурден рассказал нам про Америку, про то, как панк-культура повлияла на тамошние кулинарные традиции. Но про Англию – вы первый. Помните Бев Скиннер? Она там официанткой работала… Моя мать, – добавил он.

Де Фретэ улыбнулся и кивнул, однако в подробности вдаваться не спешил. Скиннер подумал, что существовавшая между этими людьми эмоциональная связь, если она и была, уже давно истончилась и исчезла. На лице повара не отразилось ни враждебности, ни симпатии.

– Да, это имя я запомнил. Девчонка ошивалась с музыкантами, с группой Old Boys. Неплохо играли ребята. Но так и не вышли на уровень, которого заслуживали.

– Точно. Вокалиста звали Уэс Пилтон. У него голос был неплохой. – В детстве Скиннер наслушался Old Boys: Беверли часто крутила их записи.

– Как поживает твоя мать?

– О, замечательно! По-прежнему верна панк-року. Уверена, что после него музыка умерла.