All You Need Is Kill

Смерть была с ног до головы в красном, и двухметровая коса в её руках — того же цвета. Точнее, не коса, а топор. Друзья носили пустынный камуфляж песчаного цвета, враги были окрашены примерно так же, и только её фигура привлекала внимание. Обогнав мимика, смерть подскочила ко мне и отправила меня в полёт ударом алой ноги.

Заскрипела погнутая броня, страшный удар вышиб из меня дух, а небо с землёй поменялись местами. Половина дисплея стала багровой от предупреждений, вторая половина — от выхарканной мной крови. Выстрелил заглючивший сваебой. Я пролетел дюжину метров под скрежет тормозящих о землю бронепластин. Мир перед глазами оставался перевёрнутым.

Смерть взмахнула топором. Клинок кромсал твердь с душераздирающим лязгом, похожим на звук аварийного торможения поезда. Вверх взлетел обломок панциря мимика.

Один удар. Всего один удар — и мимик превратился в неподвижную массу! Из его ран сыпался серый песок, а разрубленное пополам тело слегка подрагивало. Человечество обрушило на врага всю силу своих достижений, но лёгкую победу принёс боевой топор, которым воевали варвары тысячи лет назад.

Смерть медленно обернулась. На экране, полном красных предупреждений, зажёгся зелёный огонёк сообщения от своего.

— …кажется… как?

Голос женский, но из-за шума почти ничего не разобрать. Я уже не мог встать. Ни тело, ни костюм меня не слушались, и сил едва хватило на то, чтобы перевернуться. Присмотревшись, я наконец-то понял, что это никакой не посланник загробного мира, а такой же, как я, солдат в бронекостюме. Отличий было всего три: боевой топор вместо сваебоя, нарукавный знак US вместо JP и алый цвет блестящей брони, хотя обычно костюмы красили в пустынный камуфляж цвета пролитого на песок кофе.

Боевая Сука. Я слышал об этой помешанной на войне бабе, в поисках битв переезжающей из одного конца мира в другой. Поговаривали даже, что половина всех убитых мимиков находится на счету спецназа США в составе ОАО. Если она до сих пор жива, нося броню такого вызывающего цвета, наверное, она и правда смерть во плоти.

Обладательница алого бронекостюма, продолжая держать топор, подошла ко мне. Её рука нащупала на плече разъём контактной связи.

— Хочу спросить одну вещь.

Теперь её голос стал отчётливо слышен. Такой высокий, что никак не сочетается с недавним боем и двухметровым топором.

— Я в одной книге прочла, что в японских ресторанах зелёный чай после еды подают бесплатно. Это правда?

Ветер рассеивал электропроводный песок, высыпающийся из останков мимика. Вдалеке выли пролетающие снаряды. Мы были на поле боя. Здесь валялись Ёнабару, капитан Югэ и другие мои товарищи по взводу. В воздухе свистели пули, а на земле солдаты гадили под себя, ползая по болоту из крови и грязи.

— Я уже как-то попала впросак, поверив написанному. Так что теперь всегда уточняю у местных.

И всё же эта женщина говорила со мной, словно с соседом, которого случайно встретила на дороге. Люди вокруг умирают в собственном говне — и зелёный чай после еды? Она пнула меня так, что я улетел на дюжину метров, — и говорит про зелёный чай? У неё все дома?! Я хотел в ответ выругаться, но не смог ничего сказать. Слова крутились в голове, но язык будто забыл, как двигаться, чтобы получилась членораздельная речь. Вся пришедшая на ум брань застряла у меня в горле.

— В художественной литературе автор пишет, как очевидец, о том, о чём не имеет ни малейшего понятия. Мне один писатель, который сочиняет книги про войну, рассказывал. Так, а теперь сглотнули, убрали палец со спуска и глубоко дышим.

Я послушался. Ударившая в голову кровь опускалась к шее. Каким-то непонятным образом её слова действительно меня успокоили. Вернулась боль в животе, о которой я уже успел забыть. Костюм сходил с ума, принимая спазмы за управляющие сигналы. Точно так же перед смертью плясал Ёнабару.

— Больно?

— Будто… сама не видишь, — выдавил я из себя голосом не громче шёпота.

Красный костюм опустился на колено, и его хозяйка принялась изучать оторванные бронепластины на моём животе.

— Ну и как там наши? — спросил я.

— Триста первая дивизия уничтожена. Основные силы отступили к берегу и перегруппировались.

— А твой отряд?

— За него бесполезно волноваться.

— Ясно… А что… со мной?

— Снаряд пробил тело и застрял в спинной пластине. Внутри одни угли.

— Совсем хуёво?

— Совсем.

— Бля… — Я посмотрел наверх. — Ещё и небо такое… ясное.

— Ага. Мне нравится здешнее небо.

— Почему?

— Когда со всех сторон море, у него красивый оттенок.

— Я умру?

— Да, умрёшь.

На глаза навернулись слёзы, и я поблагодарил шлем бронекостюма за то, что сквозь него точно ничего не видать. Хотя бы другим не будет противно смотреть, насколько я жалкий.

Красный костюм бережно приподнял мою голову:

— Можешь назвать своё имя? Не звание и не отряд. Просто имя.

— Кэйдзи… Кэйдзи Кирия.

— Я Рита Вратаски. Я буду рядом, пока ты не умрёшь, — ответила женщина.

Я очень обрадовался её словам, но, пытаясь скрыть смущение, заметил:

— Тогда и тебя убьют.

— Не волнуйся, Кэйдзи. Когда ты умрёшь, я заберу батарею твоего костюма.

— Вот сволочь!