АЛЛЕГРО VIDEO. Субъективная история кино

Суинтон. Вчера ты забыла упомянуть еще одного человека, который внес существенный вклад в процесс возникновения этой картины. Это Дерек Джармен. Я присутствовала в 1986 году на премьере его фильма «Караваджо» в этом же самом зале. Это был первый его фильм, в котором я у него снималась. И Дерек был тем самым человеком, который воодушевил тебя на работу в кино, он оказал тебе мощную моральную поддержку. Он приучил тебя слышать свой собственный голос, заставил не выпускать из рук камеру SUPER 8, всё в каком-то смысле выросло из этой дружбы.

Хогг. Совершенно верно. Ты снималась в «Караваджо», а я попросилась в группу «Караваджо» задолго до того, как тебя нашел Дерек. Ты даже не знала об этом, хотя мы дружили. Я встретилась с ним в кафе и просто умоляла найти мне в группе хоть какую-нибудь работу — это было задолго до съемок, поэтому тогда он ничего не мог мне обещать…

— Интересно, как фильм, который снимает Онор как начинающий режиссер, постепенно заменяет ей ее собственную жизнь.

Суинтон. Это очень проницательное суждение. Ключевой смысл фильма — это представление, performance. Это касается всех действующих лиц фильма. Я сознательно не использую слово герой, character, потому что я ему не слишком доверяю, но все участники фильма по-разному воплощают эту идею игры, представления, перфоманса. Энтони — настоящий актер, скрывающий свою истинную суть под завесой игры. Джули тоже ищет способы не просто жить, как живется, а словно устроить перфоманс своей жизни — так выглядят ее взаимоотношения с Энтони, семьей, киношколой. Это в театре кабуки — всё как-то пересекается, взаимодействует друг с другом по законам игры. Идея перфоманса — сама сердцевина этого фильма.

Хогг. Когда я только-только начала работать над фильмом, стала размышлять о людях, которых я знала, жизнь которых я выстраивала в своем воображении, все это постепенно становилось похожим на своего рода перфоманс внутри перфоманса. Для того чтобы зачинать этот фильм, приходилось очень глубоко рыться в памяти, испытывая легкую неуверенность, не обманывает ли память меня. Всё вроде так, как происходило в жизни, и вдруг ты осознаешь, что нет, совсем не так. Может быть, сказывается возраст. Потом сама память изменчива со временем. На протяжении работы над фильмом моя память словно взрослела со мной. Это только кажется, что запечатленный момент прошлого фиксируется в памяти намертво. Это совсем не так. Поэтому когда меня спрашивают о том, что в фильме реально, а что — нет, я не знаю, что ответить, — реальное неминуемо сращивается с вымыслом.

— Фильм, кроме того, содержит в себе комментарий к тому, что, собственно, являет собой кино. Как следует снимать кино, а как не следует…

Хогг. Совершенно верно. Кино — это тоже часть обобщенной памяти.

Суинтон. Там еще идет разговор о природе идентичности в искусстве. До какой степени важно выражать себя в искусстве аутентично. И особенно важен вот этот крохотный отрезок жизни — от 20 до 22 лет, — детство еще где-то рядом, взрослая жизнь тоже вот-вот нагрянет, и каждый шаг вперед — как шаг по кочкам на болоте.

Хогг. И вновь мы говорим о том, о чем ты только что упоминала, об идентичности, все наши тогдашние споры были посвящены именно этому — как не растерять свое «я». И как это «я» может сработать на других, может их взволновать.

Суинтон. На самом-то деле эти разговоры мы ведем до сих пор… Но этот фильм дает нам ощущение, что ты так и остался на этом маленьком возрастном островке, что тебе — с твоими спорами, страстями по кино и не только — по-прежнему 20 лет.

Лондон, 2010

Локарно, 2013

Берлин, 2019

Джеральдина Чаплин