Аллегро

Константин Саныч, старший прапорщик российского военно-духового оркестра, не мешал Смирнову с иностранцем по ихнему «балакать». Руки за спину, два шага туда, два шага обратно, прохаживаясь, неспешно оглядывался. С намеренно «постным» лицом осматривал внутреннее шикарно оформленное убранство приёмного помещения, ловил на себе любопытные улыбчивые взгляды как служащих, так и некоторых посетителей… Был он серьёзен и не улыбчив — не вообще, а из вредности. А вот, пусть капиталисты-туристы знают: народ мы серьёзный, просто так улыбками не разбрасываемся, и вообще, «видчипитысь вид нас». Смирнов в это время разговаривал с улыбчивым администратором. Старшина не понимал языка, но жесты, которыми сопровождал ответы администратор, краем глаза улавливал. И любезность, и уважение, и удивление, и почтение, и сожаление, и…

Смирнов закончил разговор, но за стойкой возникли три восторженные девушки, в служебной одежде, с эмблемой отеля, задержали Саньку: пришлось подарить им свои автографы на рекламных проспектах «Шаратона», потом он повернулся к старшине.

— Ну, где она? — нетерпеливо воскликнул тот. — Ну!

— Она куда-то уехала.

— Как уехала?

— Они не знают, — Смирнов огорченно развёл руками. Сделал он это так же, как и администратор до этого. — Но, говорят, Стив Гладстон, её друг, здесь… Ещё здесь, — поправился Санька. — Куда же она могла уехать? Зачем? Почему? Не понимаю.

Это вопрос. Большой, и в непонятной тональности.

Возникла проблема. «Пустыми» им возвращаться было нельзя. Не поймут. Тем более Тимофеев. И старшина и Санька хорошо помнили его умоляющий взгляд. Понимали, ни ребёнка, ни бедную зверюшку, тем более Тимоху, таким, каким он был теперь, обидеть они не могут, и не смогут! Это было бы фактически убийством. Или покушением на… это самое. Ну не подонки же они на самом деле… Не бандюки-бандосы, слава Богу, а музыканты. Национальное достояние, как все здесь говорят, и пишут. Достояние! Правда они и раньше об этом знали, а теперь-то уж, извините, само собой, — убедились! К тому же, старшина отлично помнил свою вину перед Тимофеевым. Занозой она в душе сидела. Он ведь, например, в свой номер мог тогда запросто за деньгами сбегать, это не очень далеко, ещё каких денег русским девушкам принести, но не сделал этого… И не жадность тогда старшину остановила, а обстоятельства. Не убежала бы Гейл, он бы, может, и сбегал… Вроде даже подумал тогда, кажется, но… Что уж теперь! Проехали. Но вину свою старшина чувствовал. Руки поэтому сейчас опускать не хотел.

— Подожди, а вещи? — догадливо воскликнул он.

Санька пожал плечами.

— Говорят, утром сдала номер.

— Утром! А чего это? Может, деньги у неё кончились? — предположил самое худшее старшина.

Санька фыркнул. Константин Саныч правильно понял усмешку, смутился. Да, говорил его вид, согласен, я пошутил, шутка!

— А Стив этот где? В номере? — вновь вскинулся он. — Ты узнал номер, узнал?

— Да нет. Говорят он в баре с утра сидит…

— В баре? В каком это баре? Это где, здесь? Здесь? Так что же мы стоим? Пошли к нему. Узнаем сейчас, где наша Гейл, узнаем!

На Санькин вопрос: «В каком баре может быть мистер Гладстон?», администратор уверенно указал рукой.

А вот сэр, мистер Стив Гладстон-младший, совсем неуверенно уже протягивал руку за следующей рюмкой водки. Ещё как-то удачно для себя преодолевал усиливающееся сопротивление бармена. Бармен не отходил уже от клиента. Опасался за него. Не только видел в каком состоянии человек находится, но и знал его. Не лично, конечно, — смешно бы было! — по первым страницам ряда американских и шведских журналов и светской хроники.

В отличие от самого бармена, сэр Стив Гладстон-младший часто там фигурировал. Спортивный, улыбчивый, деловой, удачливый, умница, весельчак, уже вице-президент, перспективный молодой человек, наследник сэра Гладстона-старшего, миллиардера и банкира. Молодой Стив, как и все Гладстоны, с безупречной репутацией порядочного человека — все знали! — помолвлен был с девушкой своего круга мисс Гейл Маккинли. Красавицей, тоже наследницей огромного состояния, музыкально одарённой, с прекрасным, как и положено людям её круга светским образованием, служившей в последнее время в одном из подразделений американской морской пехоты в качестве лейтенанта и одного из дирижёров военного оркестра, не считая других, разных, общественных должностей. У них это семейное. Почти у всех так.

Счастливые лица помолвленных, радуя глаз и воображение читателей, время от времени появлялись на обложках и страницах разных журналов, от американского континента, включая Европу, с той самой Скандинавией, в которой жил и трудился наш бармен, до Азиатско-Тихоокеанского региона, включая Китай.