Аллея всех храбрецов

Он сидел, ослеплённый солнцем, а вокруг по-прежнему стрекотали кузнечики. Необъяснимая тоска закрадывалась в душу. Казалось, что всё прошло и теперь будет без тебя. Так же будут суетиться кузнечики, струи тёплого воздуха подниматься от земли, исчезать в мареве железная дорога. И для всего не важно его присутствие, важно лишь что изменился он сам. Он пытался вглядываться в свою жизнь; и от этого, как при работе с оптикой, всё начинало казаться ему ясным и отчётливым. Красноград и здешняя жизнь превратились для него в сплошной день посещения – журфикс.

– Решено, – сказал он тогда себе, – в науку, к Протопопову, а успех оставим газетам, Пальцеву и другим.

Так тогда Мокашов принял решение, о котором потом жалел всю жизнь.

Эпилог

Два года спустя они встретились в отделанной мраморными плитками ротонде перед институтским актовым залом, где должна была вот-вот состояться защита. Многие узнавали друг друга, здоровались, удивлялись искренне или пo привычке и между всеми расхаживал Мокашов. И красноградские были здесь.

– Американцы не знали демпфирования. Ха-ха-ха. Раскрутили вокруг продольной оси, а закрутка – ха-ха-ха – разваливается.

– И стартовать не умели с орбиты.

– Научились ведь.

– А системы? Ионку придумали… Всё коту под хвост…

– А наши «люберы» вырвались на оперативный простор и у Невмывако собственная фирма. Неплохая, говорят.

– Сева, как твоя программа «Большой гигант?» Отладил?

Севка только отмахивался.

Семёнов кивнул Мокашову:

– Привет, колобок.

– Почему колобок?

– Ото всех ушёл: и от бабушки, и от дедушки…

– Так все ушли.

– Попал всё-таки в аллею?

– Куда?

– В аллею храбрецов?

– Нет, – заулыбался Мокашов, – струсил.

– А Леночку, знаешь, отчего дёргало? Статическое электричество. Кресло было изолированно.

– Где она?

– Характер подвёл. Теперь она Игунина и пилит мужа, чтобы скорее полетел.

– Поспешишь и вылетишь.

– Именно. Не кандидат?

– Поперёд шефа не могу. Вот сегодня защитится шеф и…

В стороне похаживал Игунин – будущий космонавт. Не летавший, но с повадками космонавта. По его сосредоточенности было видно – пригласили выступить.

Невмывако был здесь, улыбался всеми морщинками старческого рта.

– Значит, как у вас получилось, Борис Николаевич, ухожу, но с вашей женой. А наши-то – орлы. Звали «сапогами», а Семёнов теперь заправляет «Каскадом» и Игунин замом директора ИМБП.

Разговор был общим и с виду бессмысленным.

– Как оно теперь. Двадцать пятый отдел, как Солермская школа здоровья, непостижимый образец.

– Хотя многие в осадок выпали. Отстали, а красноградский поезд ушёл.

– Нет, – горячился Невмывако, – я нужен был. Минотавром при Борисе Викторовиче.

– Говорю, в осадок выпали. Вы прикинулись мёртвым, а Мокашов…

– Меня не устраивал красноградский поезд, и я сошёл.

– А «Узор» – такая идеальная схема. Потрясающие двигатели…

Но кого теперь это волновало? «Всё позади, – думал Мокашов, – и космические лучи не определяют нашу жизнь. Влияют, но не определяют. Хотя формулу, возможно, назовут „формулой Протопопова-Левковича“. И пускай. Ещё не вечер и время его придёт. У него опять-таки замечательная работа. Требуется лишь капелька везения. Защитится сегодня шеф, и ему обязательно повезёт».

Примечание.

Для справки назовём основных действительных прототипов книги, в то время засекреченных.

Главный конструктор – руководитель ОКБ-1, академик С. П. Королёв;

Викторов – тогда начальник 27-го отдела ориентации и управления движением ОКБ-1 профессор, а позже академик Б. В. Раушенбах;

Иркин – заместитель начальника 27-го отдела Е. А. Башкин;

Воронихин – тогда заместитель начальника 27-го отдела, а позже президент Ракетно-космической Корпорации «Энергия», академик В. П. Легостаев;

Вадим – начальник сектора теоретиков Б. П. Скотников;

«Черноволосый проектант» – ведущий проектант ОКБ-1 Г. Ю. Максимов;

Оптик – основной специалист 27-го отдела по оптическим приборам космических кораблей и станций, С. А. Савченко;

Славка Терехов – образ собирательный, его основным прообразом стал ведущий приборист 27-го отдела А. И. Пациора;

Семёнов – тогда начальник группы без группы 27-го отдела, а позже руководитель производственного объединения «Каскад» – А. В. Мышлецов;

Игунин – черты его списаны с космонавта Г. М. Стрекалова, а судьба с другого сотрудника ОКБ, ушедшего в руководство ИМБП;

Взоров – инженер отдела проектантов В. М. Стольников.

Для подготовки обложки издания использована фотография автора, сделанная в Ракетно-космической корпорации «Энергия».