Аллигатор

Теперь он находился в метрах пяти от Абрамова. Виктор поднял сухую ветку и швырнул ее в сторону. Мгновенно последовал выстрел в то место, где она упала.

– Чего молчишь? Я случайно не нашпиговал тебя свинцом, мент? – выкрикнул мужчина.

Услышав, что он стал перезаряжать обрез, и, используя эту внезапно возникшую паузу, Абрамов рванул вперед. Выскочив из-за ограды, он всем телом навалился на мужчину. Тот, похоже, не ждал нападения с этой стороны и растерялся на какую-то долю секунды. Как Виктор и предполагал, он оказался крепким малым. Они минуты две катались по земле между могил, прежде чем Абрамову удалось его скрутить. Он невольно вспомнил преподавателя рукопашного боя, обучавшего его азам этого дела.

«Существует, Абрамов, множество приемов захвата, но ты должен автоматически владеть лишь одним из них. Запомни это слово, автоматически, если, конечно, хочешь выжить в этой борьбе».

Виктор, молча, смотрел на поверженного им врага, не испытывая к нему никаких чувств: ни злости, ни жалости. Автоматически проведенный им прием позволил не только лишить его возможности применить оружие, но и скрутить его.

Белоконь лежал на земле и тихо стонал. Абрамов наклонился над ним и зажег спичку, чтобы хорошенько рассмотреть его лицо. Судя по внешности, ему было около тридцати лет. Редкие светлые волосы прилипли к его мокрому лбу.

– Чего смотришь? – произнес он сквозь зубы.

– Да, так. Мне просто интересно: сейчас твои сверстники головы кладут в Афганистане, а ты, гад, здесь по дачам шаришь.

– Скажи спасибо Богу, что тебе повезло. Я бы над тобой так не стоял и не смотрел бы на тебя. Чего уставился? Жалко, что я не попал в тебя.

– Я бы на твоем месте не стал так говорить. Зачем тебе лишние сложности?

– Думаешь, что ты меня испугал? Да мне глубоко наплевать на смерть и тем более на тебя.

Абрамов схватил его за шиворот, поднял с земли и толкнул в спину стволом пистолета, который он снова вытащил из кобуры.

– Пошел! Давай, быстрее. Сейчас мы посмотрим, боишься ты смерти или нет, – сказал Виктор. – Давай, вали!

Он сделал три шага и застыл на месте. Белоконь медленно повернулся в сторону Абрамова. Несмотря на темноту, Виктор заметил, как заблестели его глаза.

– Ты что надумал, мент? Есть же закон, ты же не бандит!

Абрамов снова толкнул стволом пистолета в его спину и приказал двигаться вперед. Видимо, от страха быть убитым в спину ноги не слушались его.

– Если хочешь, убей меня прямо здесь, – произнес он дрожащим голосом.

– Хорошо, – ответил Виктор и отошел назад метра на три.

– Нет. Я хочу жить! – закричал Белоконь что есть мочи. – Хочу жить! Ты не имеешь никакого права расстреливать меня здесь.

– А я и не собираюсь, – тихо ответил Абрамов. – Я тебя просто убью при попытке сопротивления. Ты же стрелял в меня?

Белоконь упал на колени и громко заревел. Он плакал так, как плачут дети. Крупные слезы текли по его грязным щекам.

Виктор демонстративно спрятал пистолет в кобуру и толкнул его ногой.

– Давай, вставай. Я не собираюсь здесь на кладбище ночевать с тобой. Давай, веди меня к дому.

***

Они возвращались обратно тем же лесом, по которому бежали минут сорок назад. В темноте трудно было различить ветки деревьев, и они иногда сильно хлестали по лицу, норовя выбить или выколоть глаза.

«Как же я бежал по этому лесу и не выколол себе глаза?» – невольно подумал Абрамов, получив очередной удар веткой по лицу.

Он невольно вспомнил Афганистан: он там тоже неоднократно удивлялся тому, что делал. Если бы кто-то мне сказал на гражданке, что он сможет делать все это, Виктор бы посчитал его ненормальным. Но, видимо, так устроен человек, что в экстремальных условиях он может творить своеобразные чудеса.

Абрамов споткнулся и чуть не упал, зацепившись ногой за корень сосны.

– Слышишь, мент? Ты действительно готов был убить меня там, на кладбище? – спросил его Белый. – Я что-то в это не верю.

– Я и сейчас могу это сделать спокойно. Скажу, что ты попытался бежать и все. Если не веришь, то можешь попробовать «сделать ноги». Спорю, что я тебя завалю третьим выстрелом.

– А почему третьим?

– Потому что, перед тем как убить тебя, я дважды выстрелю в воздух. Понял? Если нет, то давай попытайся бежать.

– Я не дурак и не хочу испытывать свою судьбу дважды. Ведь ты меня мог завалить и в лесу, когда бежал за мной.

– Мог, но не стал этого делать. Ты мне живой нужен. Давай, иди и не разговаривай. Мы с тобой там поговорим.

– Слушай, начальник! Зачем тебе я с моим обрезом? Что ты хочешь на меня повесить? Обрез? У меня его не было, соответственно, я и не мог в тебя стрелять. Правильно я рассуждаю?

Виктор невольно улыбнулся.

«Действительно, что я мог предоставить следствию? Обрез? Но на нем мои следы, я и сейчас несу его в своей руке. Стрелял он в меня или нет, тоже трудно будет доказать. Если я его подожму оружием, то он скажет, что стрелял в воздух. Не исключено, что будет говорить, что я был в гражданской одежде, и он не знал, кто я», – от этих мыслей у Абрамова испортилось настроение.