Аллигент

Калеб заходит в комнату. На его футболке пятно, похоже на соус, но он похоже его не замечает - я узнаю этот взгляд в его глазах - интеллектуальное очарование, на секунду я задумалась, о чем он читал, или смотрел, чтобы так выглядеть.

"Привет," говорит он, пытаясь пойти в мою сторону, но похоже замечает отвращение в моих глазах, и останавливается посреди шага.

Я накрываю экран ладонью, хотя вряд-ли он может видеть его через всю комнату, и пялюсь на него, неспособна, или не желая ничего ему отвечать.

"Ты когда-нибудь сможешь снова заговорить со мной?" с грустью говорит он, уголки его рта направляются вниз.

"Если сможет, меня точно удар хватит," холодно отвечает ему Кристина.

Я отворачиваюсь. Правда в том, что иногда я хочу просто забыть обо всём, что случилось и вернуться к тому, что было до того как мы выбрали фракции. Даже когда он постоянно исправлял меня, велел мне быть самоотверженной, это было лучше, чем сейчас - это чувство, что я должна оберегать от него даже дневник моей матери, чтобы он не отравил его, как всё к чему прикасался. Я встаю и прячу его под подушку.

"Ну ладно," говорит Юрай. "Пойдёшь с нами за десертом?"

"Разве ты уже не съел один?" "Ну и что с того?" Юрай закатывает глаза и кладёт руку мне на плечо, подталкивая меня к двери.

Мы втроём направляемся в кафе.

Глава 20. ТОБИАС

-Я не была уверена, что ты придешь, говорит мне Нита.

Когда она поворачивается, чтобы отвести меня, туда куда мы направляемся, я вижу, что ее свободная рубашка открывает спину, и у нее есть татуировка на позвоночнике, но я не могу понять, что это такое.

- Вы здесь тоже делаете татуировки?- говорю я.

- Некоторые делают, - говорит она. - Та которая у меня на спине из разбитого стекла. Она замолкает, пауза, которую ты берешь, когда решаешь, следует ли или не следует, делиться чем-то личным.

- Я сделала ее, потому что она подразумевает повреждение. Это . . . своего рода шутка. -

Снова это слово, ―повреждение‖, - то которое погружалось и всплывало, погружалось и всплывало в моей голове после генетического теста.

Если это шутка, то не смешная даже для Ниты - она выплевывает объяснение, как будто чувствует горечь в нем. Мы идем вниз по кафельным коридорам, почти пустым в конце рабочего дня, и вниз по лестнице. Как только мы спустились, синие и зеленые и фиолетовые и красные огоньки, затанцевала над стенами, меняя цвета каждую секунду.

Туннель внизу лестницы широкий и темный, и только странный свет ведет нас. На полу здесь старая плитка, и даже через подошвы обуви, я ощущаю ее зернистость, грязь и пыль.

- Эта часть аэропорта была полностью переделана и расширена, когда они впервые приехала сюда, - говорит Нита. - Какое-то время, после Войны за Чистоту, все лаборатории находились под землей, чтобы сохранить их более безопасными, если бы они были атакованы. Теперь это просто вспомогательный персонал, который спускается сюда.

- Это с ними ты хочешь меня познакомить?

Она кивает. - Персонал службы поддержки - это больше, чем просто работа. Почти все из нас ГП - генетически поврежденные, оставшиеся от неудачных городских экспериментов или потомки других оставшийся или люди, попавшие из вне, как мать Трис, но без ее генетического преимущества.

Все ученые и лидеры ГЧ - генетически чистые, потомки людей, которые изначально сопротивлялись генной инженерному движению. Есть, конечно, некоторые исключения, но их так мало, что я могла бы перечислить их всех, если ты хочешь.

Я собираюсь спросить, почему такое строгое разделение, но я могу выяснить это сам. Так называемые ―ГЧ‖ выросли в этом сообществе, их миры, насыщенны экспериментами, наблюдениями и изучениями.

―ГП‖ выросли в экспериментах, где им достаточно было знать как дожить до следующего поколения. Разделение основано на знании, на квалификации - но, как я узнал от афракционеров, система опирающаяся на группу необразованных людей, для того чтобы они выполняли грязную работу, не давая им способа подняться - это вряд ли справедливое общество.

- Я думаю, что твоя девушка права, ну ты знаешь, говорит Нита.

- Ничего не изменилось; сейчас у вас всего лишь есть лучшее представление о ваших собственных возможностях. Любое человеческое существо имеет ограничения, даже ГЧ.

- И так, имеется вверх предела . . . чему? Моему состраданию? Моей совести? - говорю я.

- Это заверение для меня которое у тебя есть?

Нита изучает меня глазами, внимательно, но не отвечает.

- Это смешно, - говорю я.

- Почему ты, или они, или кто-либо имеете право определять мои возможности?

- Это всего лишь порядок вещей, Тобиас, говорит Нита.

- Это просто генетика и ничего больше.

- Это ложь, говорю я.

- Здесь что-то большее, чем просто гены, и ты знаешь это.

Я чувствую, что мне необходимо уйти, повернуться и бежать обратно в общежитие. Гнев закипает, и меня трясет, наполняя меня яростью, и я даже не уверен, из-за кого. Из-за Ниты, которая только что призналась, что она каким-либо образом ограниченна, или из-за того, кто сказал ей об этом? Может быть, это из-за всех сразу.