Аллира

– И выиграю наш маленький спор, – спокойно кивает Шиир. – Как видишь, мои дери оказались гораздо лучше приспособлены к жизни в низинах. И ты не смогла их заставить уйти, даже отгородившись лесными засеками и разрешив своим смазливым мальчикам отстреливать крестьян, как куропаток. Я лишь немного им помогу.

– Ты не посмеешь… – шепчет она, с горечью видя победную улыбку на его губах. – Ты… ты чудовище!

– Я?! – он мгновенно темнеет лицом. – Ты называешь чудовищем меня?! После того, как твои эльфы разорили пять деревень и заставили уцелевших сняться в соседние города?! Только из-за того, что кто-то по неосторожности спалил их дурацкие илларэ?!

– Они не могли по-другому! Илларэ для них – источник жизни! Смерть каждого дерева означает чью-то гибель!

– Я же говорил, что они слишком слабы, – сухо замечает Шиир.

– Монстр, – с болью шепчет она, отдаляясь. – Кровожадный, свирепый и злобный зверь. Как же я не видела раньше?!

– Ах, зверь? – рычит он, неожиданно отшатываясь. – Кажется, тебе понравился этот слюнявый облик с дурацкими крылышками? Кажется, тебе нравится, как эльфы воздают тебе хвалу и почитают богиней? Так смотри же, глупая! Вот каков настоящий зверь! Вот каким может стать настоящий шаддар!

В мгновение ока он преображается: широкая спина раздается еще больше, на руках и ногах появляются жутковатые крючья, способные надвое разорвать даже столетнее дерево. Белоснежные крылья мигом теряют перья и превращаются в плотные кожистые полотна, на кончиках которых угрожающе посверкивают когти. Его лицо искажается от гнева, кожа вместо теплого золотистого оттенка обретает поистине жуткую черноту. Пылающие глаза проваливаются куда-то вглубь и наливаются нескрываемой яростью, а бархатистый голос окончательно начинает напоминать звериный рев.

– Ну как?! Нравится тебе такой монстр?!

Аллира в ужасе шарахается прочь, инстинктивно выбрасывая перед собой пелену морозного воздуха. Гораздо дальше, чем требовалось, немного сильнее, чем надо. И холодный иней моментально оседает на горячей коже Шиира. Он впивается в тело, больно жжет. И крылатый, не ожидая от нее предательства, кричит от нестерпимой боли, но все-таки справляется, а потом с хрустом разбивает ледяные оковы и ударяет в ответ неистовой яростью своего огня…

– Господи… – я измученно прикрыла глаза.

– Теперь ты все знаешь, – печально прошептал Рум, отпуская мои похолодевшие руки. – Вот как началось падение крылатых. Вот как мы превратились в то, чем стали сейчас.

– Это глупо… неправильно…