Алло, милиция?

— Значит, ввели это странное правило люди, по сравнению с которыми ты — светило благоразумия, — объяснение, что милиция является органом дознания, а не органом следствия, Егор пропустил. Настя не глупа, но лучше не грузить сверх меры.

— Ой, не льсти про благоразумие. Лучше скажи, ты надолго в ментовку? Наверняка же собрался расти по комсомольской линии.

— Скажу, но… Настя! Ты умеешь хранить страшные тайны?

— Не умею. Потому что мне их не доверяют. Только мелкие девчачьи секретики.

— Так тренируйся. Про интернациональный долг в Афганистане слышала?

— А ты причём?

— Очень хочу остаться не причём. Судя по тому, что рассказывают знающие люди, первоначальный план, скажем мягко, претерпел изменения. И ограниченный контингент советских войск разрастётся до неограниченного. Это война, детка, только её так не называют. На войне убивают. А я в армии не служил. После госов у юристов трёхмесячные сборы. Мне присвоят звание лейтенанта, командира мотострелкового взвода. И отправят в Кабул. Многие туда сами рвутся. Думаю, сознательный комсомолец Егор Евстигнеев нужен здесь, в тылу.

— И чтобы избежать призыва в армию…

— Ты догадливая. Чтоб не одели армейские погоны, цепляю милицейские. Третий вариант — КГБ, но туда не возьмут. У нас всего двое распределись с выпуска, оба — члены КПСС и женатые.

— Поэтому ты своей Татьяне торопился сделать предложение?

— Торопятся заранее, а не после распределения. Я, раз угодил в МВД, два обязательных года точно отработаю. Дальше буду смотреть. Переводом в комсомольские, партийные или советские органы. В тот же КГБ. Вдруг понравится, останусь ментом.

— Фу-у-у… Ты же интеллигентный парень!

— Как говорил один адвокат, а у него сплошь евреи в юридической консультации, я — единственный русский среди интеллигентов. Или белорус, не суть. Не хочешь быть девушкой мента?

— На два года… Это очень серьёзный срок. И серьёзные отношения. Знаешь… — она протянула руку и ухватила его за запястье. — Я ведь только сейчас почувствовала, что мы пара. Правда! Затащил в койку едва знакомую филолгиню, чуть пьяную в новогоднюю ночь, пообжимались два вечера на танцах. Не подвернулась бы я, затащил бы Варю. А тут — свидание, настоящее. Спасибо тебе! Честно. Я больше года на свидания не ходила. Нет-нет, звали. И ваши юристы тоже. Поверь, я не бросаюсь на шею каждому. А что с тобой так быстро… Сама себя не узнаю.

Так все говорят. Для полного стереотипа — «ты у меня второй». Без уточнения, на каком десятке второй.

Осторожно притронувшись к чувствительному, Настя тотчас сдала назад и перевела разговор на что-то нейтральное. На советское кино, например, совершенно не подозревая, что Егор не видел большинство культовых фильмов, а обсуждать с ней «Матрицу», «Аватара» или «Джанго Освобождённого» по понятным причинам не мог.

— Слушай… Если ты любишь советское кино… Есть же в Минске кинотеатр, где крутят старые ленты?

— Конечно! — она если и удивилась вопросу, то вида не подала. — Недалеко от нас, на Комсомольской. Клуб Дзержинского. У них ретроспективы каждую неделю. И советских, и старых импортных, что в «Москве» или «Октябре» давно прошли. Хватит повышенной стипендии меня сводить?

— Обижаешь…

— А ты не обижайся. У меня отец в Гродненском облисполкоме, мама работает в областном промторге, не бедствуем. Помогают. Заметил, на мне шмотки получше, чем у соседок, бабушка телевизор подарила, когда папа её поставил цветной. Давай всё пополам? Ты за себя плати, я — за себя.

Даже в советском 1982 году встречались девушки с мышлением XXI века. Но Егор этим воспользоваться не мог.

— Спасибо за щедрое предложение, и оно по сути своей правильное. Вот только я консервативного воспитания, и мне будет неприятно, если я пригласил девушку в кино за её счёт.

Взмах рыжих ресниц. Ей, безусловно, понравилась такая постановка вопроса.

Наконец, начался фильм. Повезло, в качестве киножурнала запустили «Фитиль», довольно смешной, а не «Битву за урожай». Потом начались панорамы Парижа, настоящего, а не грязного эмигрантского гадюшника, виденного воочию на автобусной экскурсии перед эпидемией COVID. Минут через пятнадцать Егор с усилием вспомнил, что вроде бы даже смотрел этот фильм. Простенькая по сюжету, но неплохо поставленная и хорошо сыгранная комедия о двух коррумпированных парижских полицейских, сумевших добыть целую кучу денег. Старший из напарников мечтал вложить нажитое неправедным путём в скаковую лошадь. Но их вычислили и вот-вот должны были повязать, когда младший предложил старшему: я сбегу со всеми деньгами и спрячусь до твоего освобождения из тюрьмы. Бывший полицейский отсидел два года и вышел в туман. Концовка запомнилась довольно хорошо. В тумане раздаётся приближающийся цокот копыт. Беглый напарник подъезжает на беговой двуколке, влекомой великолепным конём, и вручает подельнику увесистую сумку с деньгами — его долю добычи[1].