Алло, милиция? Часть 2

— Не ожидал, что так быстро, — признался подполковник, не скрывая замешательство. — Пойми, приток левых денег в нашу структуру — явление, скажем мягко, неординарное. Конечно, случалось, что сотрудники накрывали валютчиков, схроны банд, изымались ценности, контрабанда. Они приходовались и шли в доход бюджета, частью — для нужд госбезопасности. Но вот так, на регулярной основе, в результате внедрения агента в преступную группировку, это нечто небывалое. Признаться, я не выработал механизма приёма твоих взносов.

— Тогда держите и вырабатывайте. Как определитесь — приходуйте. Я не прав?

— Если история получит огласку, даже только внутри КГБ БССР, мне, да и тебе со мной, очень сложно будет оправдаться, что это — не взятка за покровительство криминальной структуре. Я согласовал операцию, напирая на сбор средств о коррумпированных чиновниках парт— и госаппарата. Не подумал, что ты и здесь будешь шустрее карманника на Привозе.

— Что же, мне оставлять всю долю Бекетова себе? Десять тысяч в месяц?

— Губа не треснет? — Сазонов свернул на Машерова. Слева показался серый кубик 4-го общежития БГУ, с которым у Егора, несмотря на краткость пребывания, столько всего связалось. — Евстигнеев, поступим так. Поскольку с премированием тебя за раскрытие взрыва вопрос долгий, бери тысячу себе. Заслужил. Следующие неси…

— Только по возвращению с гастролей, не раньше конца февраля.

— Да, эти твои «Песняры»…

— Наши. Национальное достояние.

— Что-то заработаешь и на гастролях. На «Верасе» больше. Становишься состоятельным мужчиной.

— Пара тысяч ещё есть. От матери и от стройотряда.

— Итого три… По поводу твоих просьб — о машине и кооперативе. С чёрной «Волгой» не советую шутить. Она — универсал, приметная. Грузины не оставят нас в покое. Обнаружат тебя на ней, будут проблемы. Отложи. Пусть с ней возится милиция. Кооператив — тоже дело не быстрое. Но у меня есть более интересный вариант. Так и быть, уделю полчаса времени.

«Жигуль» доехал до Орловской, свернул в сторону Карастояновой и по ней углубился в Сельхозпосёлок. Читая названия улиц и улочек, недавно слышанных, Егор вспомнил, где именно они фигурировали: в справке об ограблении Томашевичем сберкассы, это был маршрут погони за «УАЗом».

В целом район выглядел непрезентабельно, просто — кусок деревни, ещё не уничтоженной в черте большого города. Такого не найти в Москве не только 2022-го года, но наверняка — и в текущем году.

— Смотри. Вон там живут мои знакомые. Собираются переезжать в Россию. Никакой жилой обмен не получается, никто не хочет менять квартиру в российском областном центре на эту избу, даже с доплатой. Поэтому решили продавать. Просят шесть тысяч, торгуйся, если умеешь.

— Жить в городе… но в деревне? Срать на толчке во дворе, носить воду ведром из колодца и топить печь зимой?

— И читать книжки, запалив лучину, а окна затянуть бычьим пузырём. Мы в XX веке живём, Егор. Совсем не сложно этот сарай превратить в нормальный дом со всеми удобствами. Кроме того, рано или поздно Сельхозпосёлок уйдет на снос. Всем жильцам за счёт государства предоставят бесплатные квартиры, никаких кооперативов. Потому и дерут шесть тысяч — именно в расчёте на будущие квартиры для таких бездомных как ты.

«Бездомный» обхватил голову руками, пытаясь воскресить в голове обрывки воспоминаний о Минске 2010-х годов, когда ездили по городу с друзьями отца. Ну точно, выезжали в сторону Логойска на грибы, а слева ещё виднелись между современными домами старые частные… То есть лет тридцать халупу, на которую указал Сазонов, скорее всего не снесут.

— Газ тут есть?

— Только в планах на текущую пятилетку. Не беда, поставишь электрообогреватель и электроплитку. Скважину и насос — будет вода в доме. Канализацию у меня соседи по даче сделали, унитаз в доме стоит, не пахнет. Смотри, здесь до улицы Богдановича пешком — всего ничего, по ней ходят троллейбусы. Гараж есть, накопишь на машину — будешь ездить на машине. Лучше — «Ниву», зимой тут улицы чистят плохо, видишь сам.

Больше всего удивило, что у Сазонова имеется дача. А вдруг — семья и личная жизнь? Он казался Егору каким-то статичным персонажем, родившемся сразу сорокалетним или выпущенным на сборочном конвейере, с которого сходили готовые подполковники КГБ, уже в костюме, в галстуке и с характерным прищуром глаз. Чуть ли не единственный сбой в программе был замечен, когда вдруг решил вмешаться в дело об убийстве Юлии Старосельцевой и не дать его закопать районным «правоохранителям». Из-под пиджачно-галстучной брони на миг выглянул живой человек, даже с совестью. И тут же исчез. Забота о сотруднике — тоже человечна, но всё же она проявляется ради службы. От наказания того душегуба Сазонов не мог получить ничего, кроме хлопот, но не счёл возможным остаться в стороне.

— Подумаю. Мне надо решить, что лучше — платить 45 рублей квартирному хозяину, но без стабильности, или вложиться в дом, потом ещё и в реконструкцию. До отъезда на гастроли сообщу. А вас попрошу высадить меня на остановке, поеду в ГАИ на Грушевку. Вот, решил права получить.