Аллоды. Игра в чертогах смерти

Червелицый несколько раз повернулся вокруг своей оси и полетел вслед за птицей, ну а та повела его прочь от того места, где лежали, вжавшись в землю, человек и восставший Зэм.

– О, стоит несомненно признать, что хорошая у тебя спутница, – сказал Эрэм, и в голосе его непонятно отчего прозвучала гордость. – А вот идея с ножом была не лучшей. Да, не лучшей. Если бы ты убил его, то родичи из одной кладки мгновенно почувствовали бы это, и тогда нам пришлось бы не сладко.

Червелицый исчез из виду, и они, вскочив на ноги, поспешили дальше.

Прошли мимо кургана из светло-серой и желтой глины, обогнули изогнутый ров длиной метров в пятьсот, до половины глубины заваленный костями. Ямы начали попадаться реже, крупные исчезли, и Расин даже поверил, что им удалось ускользнуть.

Но тут же едва не споткнулся о голову высунувшегося из-под земли червелицего.

– Охр! – только и успел сказать тот, после чего ему между глаз воткнулся нож.

Хлынула кровь, синяя и густая, и уродливая башка исчезла в темной дыре, из которой появилась.

– Плохо, очень плохо, уж поверь мне, – сказал Эрэм. – А ну-ка держись поближе!

Он сорвал баул со спины, вытащил из него какую-то склянку и с размаху швырнул оземь. Зазвенело, полетели осколки, поднялось облако розового, пахнущего нестиранными портянками дыма, что на мгновение затянул все вокруг, скрыл и солнце, и ямы, и пустынный пейзаж.

– Что это? – спросил Расин, пытаясь откашляться.

– Сейчас увидишь… а вот и родственники почившего в бозе аборигена.

Сразу из дюжины дыр вылезли круглые головы, и участок земли стал напоминать бахчу, утыканную редкостно уродливыми плодами. Первый из червелицых выбрался наружу, за ним второй, третий, но ни один не двинулся туда, где стояли путешественники.

Обитатели подземелий принялись бродить туда-сюда, наклоняясь к земле в поисках следов.

Один прошел совсем рядом, и стал ощутим смрад, наводивший на мысли о груде протухших рыбных голов. Червелицый поднял голову и уставился, как казалось, прямо на них – его глаза двигались отдельно друг от друга, ворочались в глазницах независимо; бахрома над глазами и по бокам головы шевелилась, на теле там и сям набухали и опадали вздутия размером с кулак.

Расина затошнило.

Червелицый же вместо того, чтобы броситься на убийц родича, зашкандыбал дальше.

– Они нас не видят? – шепотом спросил хадаганец.

– Да, – отозвался Эрэм. – Но услышать могут, поэтому тихо.

Обитатели пещер ходили туда-сюда, переговаривались скрипучими, придушенными голосами, от звуков которых мороз бежал по коже и хотелось заткнуть уши. Солнце лезло выше и выше, из оставшихся за спиной путешественников нор начали подниматься струйки дыма.

А потом снизу, из-под земли донеслось пение, глухой, неразборчивый речитатив.

Услышав его, червелицые замерли, а затем с жалобным воем заторопились к тем отверстиям, через которые выбрались на поверхность.

– Утренний молебен, – сказал Эрэм. – Только не спрашивай, кому они молятся. Удираем! Ходу, ходу!

Упрашивать Расина не пришлось.

Пение было слышно еще долго, оно словно преследовало их, вибрировало в подошвах – вроде бы не очень громкое или мелодичное, но таящее в себе мощь, угрозу и невероятную злобу.

– Ну что, привал? – спросил Эрэм, когда они вышли за границы владений червелицых и отшагали еще с пару километров.

Подземный речитатив давно затих, во все стороны до горизонта раскинулась серая, немного всхолмленная равнина, лишенная даже намека на то, что тут могут быть подземелья.

Сплошной каменистый грунт, никаких ям, нор и дыр.

– Давай, – с облегчением согласился Расин. – Вон там можно устроиться.

От солнца укрылись среди лежавших тесной группой округлых валунов цвета спекшейся крови.

Только в этот момент он получил возможность как следует разглядеть спутника: высок и тощ, руки и шея кажутся неестественно длинными, но это из-за худобы, плоть там, где она сохранилась, зеленовато-серого цвета, облачен в обычное для Зэм фиолетовое, подпоясанное в талии одеяние вроде халата, из-под его полы видны кончики запыленных сапог.

Без изысков, зато практично.

О красоте восставшие думали меньше всего, зато всегда заботились об удобстве.

– Ты маг? – спросил Расин.

Вопрос, откровенно говоря, не самый оригинальный – всем известно, что представители древнего народа, вернувшегося из-за ворот смерти, поголовно обладают способностями к колдовству. Другой вопрос – в какой степени эти способности развиты, что именно умеет Эрэм, чего от него ждать.

То, как он обманул червелицых, мало походило на обыденное чародейство.

– Да, не стану этого отрицать, – сказал Зэм, сидевший, прислонившись спиной к камню. – За годы, отведенные мне судьбой, я сумел усовершенствоваться в некромантии, да, в некромантии. Плоть живая и плоть мертвая одинаково послушна моим заклинаниям, ведь все, что ныне является живым, в один прекрасный момент непременно станет мертвым, а значит, уже сейчас подчиняется тем же самым законам. Уж не сомневайся.