Альма 2. Точка бифуркации (СИ)

Немногочисленные блестящие белизной и чистотой покраски новенькие приборчики, купленные на медицинских базах, выделялись среди этой кучи, как Феррари среди слета любителей Жигулей. Да еще старый микроскоп, отрытый непонятно в каком музее вносил свою лепту в общий антураж. Все же остальное - результат рабского труда аспирантов, осуществленный, под гнетом, жаждущего новых знаний, профессора.

Ну а центре комнаты, на равном удалении от стен, возвышался и сам алтарь науки. По-другому назвать это жуткое сооружение, сваренное из трех железных кроватей и одной секции металлических труб у меня язык не поворачивался. А что делать? Найти где-нибудь более-менее приличный стол для потрошения разумных не представлялось возможным. А если учитывать, кто на данный момент является нашим пациентом, и также то, что весь процесс будет происходить при его явном несогласии, то и смысла приобретать столь хрупкое сооружение, вообще никакого нет. Вот и пришлось нашим умельцам постараться, чтобы собрать этого металлического монстра, накрепко вбитого в бетонный пол. Лежащий на нем сверху, надежно закрепленный цепями обнаженный худой человек, выглядел больше как обложка к очередному атмосферному фильму ужасов, чем как пациент. Впрочем, ошибка бы здесь начиналась бы уже со слова "человек"... Большую часть тела, однако, сейчас загораживал Альцман, что-то увлеченно изучающий на его голове.

Помимо него тут присутствовал еще полковник, читающий какие-то бумаги, стоя в углу, и пара аспирантов, скучающих в мягких креслах по бокам от входа. Скука, конечно, скукой, но пальцы их лежали точно на курках снятых с предохранителей и заряженных разрывными патронами Ак-12. Два барабана по 96 патронов в каждом, с такого расстояния способны перевести на фарш любого, а не только обдолбанного химией до состояния полного изумления упыря.

- Здорово, мужики, ну как тут у вас? - поздоровался я с вынужденно выполняющими роль охранников молодыми деятелями науки.

- Давит, - буркнул, сидящий слева от меня белобрысый паренек. Второй только вежливо кивнул, не став как обычно махать мне рукой, тем самым выпуская из нее оружие и даже на секунду теряя бдительность. Хм. Хорошо в них полковник вбил дисциплину за столь короткое время. Ребята они, конечно, не военные, но стрелять умели и знали, чем в данной ситуации может закончиться подобная небрежность.

- Что давит? - не понял я.

- Упырь этот давит, - снова вздохнул паренек и поморщился как от головной боли.

- Да что ты ему рассказываешь, - хмыкнул сидящий напротив него, его долговязый коротко стриженый друг, - он же тут не сидел с ним даже ни разу. Откуда ему знать?

- Знать что? - повернулся к нему я.

- То, какое это наслаждение тут находиться, - хмыкнул он.

- И не говори, - снова поморщился блондин, - всю жизнь, понимаешь, мечтал посмотреть на своего лучшего друга по-новому.

- Да что тут, наконец, происходит, вы можете нормально объяснить?! - не выдержал я.

- Когнитивный диссонанс вызванный квазипсихическим воздействием эпифиза головного мозга подопытного на неподготовленный человеческий разум, - не отрываясь от работы, буркнул Альцман.

- Чего???

- Скучно ему, - перевел на понятный язык его спич второй аспирант, - и сделать он ничего не может. Вот и долбит нам по мозгам своими феромонами. Это, пожалуй, единственное развлечение, которое у него осталось после лошадиной дозы блокирующей сыворотки. Ну а так как женщин тут нет, то ему доставляет истинное удовольствие возбуждать у нас определенный интерес друг к другу. Честно говоря, никогда не думал, что мне доведется испытывать подобные чувства к своему лучшему другу. Блин, да мне даже блондинки-то никогда особо не нравились! А тут вдруг такая тяга к этому белобрысому крепышу, что аж спазмом сводит.

- А мне никогда не нравились занудные дрищи типа тебя, - буркнул, сидящий слева от него товарищ, - и что с того? Как видишь - любовь зла.

- И не говори...

В лаборатории повисла тишина, нарушаемая лишь смутными звуками возни со стороны пленного.

- А на Ивана Абрамовича, я так понимаю, это совсем не действует? - заинтересовался я, глядя на его спину.

- В его возрасте ему уже нечем. Да и незачем, - хмыкнул, сжимающий в руках автомат, сидящий на стуле паренек.

- Ивана Абрамовича больше возбуждает возможность проведения очередного эксперимента, чем наши молодые и юные тела, - поддержал своего напарника второй паренек.

- Когда-нибудь я вам все это припомню, - погрозил им сухоньким кулачком профессор, не отвлекаясь, впрочем, от своего непонятного занятия, - припомню и найду на вас управу!

- Да-да, - лениво протянул, сидящий справа от меня аспирант, - отчисление тут теперь уже явно не катит...

- И что, совсем ничего нельзя поделать? - удивился я, пытаясь сдержать улыбку.

- Почему? - флегматично ответил один из ребят, - в бессознательном состоянии он на это не способен. Вот только, к сожалению, даже после сыворотки ни одно снотворное на эту тварь не действует.

- Дык, дать ему чем-нибудь по башке и всего делов! - не понял их проблемы я.