Альма

Вспоминая брюзжание и вечное недовольство молодежью своих коллег, он только головой качал. Как можно не любить малышей? Это вечное ворчание и недовольство всем миром, старых маразматиков, заставило его оборвать большую часть своих старых связей. Да и не так уж и много их осталось, по правде говоря. Какой смысл в общении со своими ровесниками, если главной темой их разговоров является упоенное перечисление собственных болячек и постоянные жалобы?

В свои девяносто три Иван Андреевич выглядел от силы на шестьдесят, регулярно делал зарядку, бегал по утрам и, не смотря на панические крики врачей, занимался с гантелями. Однако возраст все-таки брал свое. Как говорил один его шутник-коллега, таким людям у нас уже прогулы на кладбище ставят.

Тихонько бомкнули часы на стене, сообщая тонное время. Надо бы сегодня лечь пораньше. Как-никак завтра две первых пары. Студенты, у которых вел лекции старичок, старались никогда не опаздывать на занятия. Рассказывать об истории, бывший разведчик умел как никто, постоянно шокируя аудиторию интересными подробностями и вполне известными, но не описанными в учебниках случаями. «Модные историки», как он в шутку называл некоторых псевдоученых, что толком не умели ни выразить свою мысль на бумаге, ни тем более на словах, выдумывали события, зачастую существующие только в их головах. Сейчас это стало модно, когда один пишет ерунду, а другой вынужден ее разоблачать. Наука уже давно превратилась в бизнес, как и многие другие сферы современной жизни.

Он же — старался показывать еще и жизнь, которая за всем этим стояла. Не только скупые цифры и факты, хотя и они были, безусловно, важны, но и какой она была тогда. Как мыслили люди, что для них было в порядке вещей, а что нет и как им жилось вообще. Все эти лозунги о том, что история должна быть тщательно дозирована, что всего в один учебник не впихнешь и прочее вызывали у него только презрительную усмешку. Если писать учебник не с целью прибыли, а наоборот, с целью просвещения — то это удается довольно легко. Старик вздохнул. Из-за таких как они, а также посильной помощи американских режиссеров, молодежь свято уверена, что война — это романтика. Что когда человек падает от удара меча или пули, он тут же благородно умирает, а не дергается в страшных конвульсиях исходя кровью и испражнениями. Что холостым патроном нельзя убить человека. Что, поиграв в игрушки про ассасинов и почитав Акунина, они лучше узнают историю, чем из хроник. Эх, да что там говорить, перечислять последствия подобной халатности можно до утра. История должна быть живой, должна быть с примерами, и он старался показать ее такой, какая она есть. Показать с человеческой точки зрения, а не с сухой статистики отсчетов экономистов (хотя и они тоже важны). Если ты не учишь свою молодежь сам, ее научат другие.

Резкий звонок в дверь отвлек его от размышлений.

— Милый, кто там? — раздался сонный голос жены из спальни.

— Не знаю, Оля. Ты сиди, я открою.

Нашарив на полу мягкие тапочки, Иван Андреевич поднялся из кресла и, слегка поморщившись от боли в спине, пошел в коридор. Здесь всегда был легкий полумрак, но света, идущего из гостиной, вполне хватало.

— Кто? — спросил он, подходя ближе и по привычке становясь чуть сбоку от тонкого дерева двери заводской работы.

В ответ раздались тихие хлопки, и дверное полотно украсилась множеством дырок на уровне груди, там, где он только что стоял. Следом раздался мощный удар в район замка, и дверь распахнулась настежь, пропуская вперед первого, закованного в штурмовую броню бойца.

Старый разведчик среагировал моментально. Резкий перехват короткого автомата, поворот и длинная очередь пробивает шлемы двух следующих попятам за своим товарищем нападавших. Штурмовик, попавший в незавидное положение не теряется, и поняв, что вырвать автомат из неожиданно медвежьей хватки хилого старичка не получится, бьет локтем в голову. Старик резко уходит вниз, по пути выдергивая из чехла на ноге противника нож, но от мощного пинка в грудь тут же улетает на кухню, в полете нелепо взмахнув руками.

Ударившись об холодильник, Иван Андреевич тут же перекатом ушел в сторону, переворачивая тяжелый дубовый стол и хватая с полки набор столовых приборов. Невесть какое укрытие, но от мелкого калибра спасет. Противник же, оставшийся в коридоре, медленно оседал на пол, держась руками за торчавший в шее собственный нож.

Звон разбитого стекла и в окна летят гранаты. Время останавливается. Уже три таких коротких, но для кого-то бесконечных три секунды до взрыва. Нападавшие ждут, не желая больше терять людей. Цель оказалась не так проста как казалось на первый взгляд.