Альма

Дело в том, что брат носил бороду и мог ей напоминать Тихона, хотя, понятно, кроме растительности на лице, ни внешне, ни внутренне у них ничего общего не было. Да и бороды были разные: у Тихона — хилая и жёлтая от курева, похожая на мочалку, а у брата — маленькая, ровная, бархатистая, как плюш. Но главное, Тихон выглядел попросту дремучим лешим, а брат, как и подобает артистической личности, был человеком немыслимого любвеобилия, готовым обнять весь мир. Короче, Альма быстро сообразила, что бородачи бывают разные, точнее — почувствовала любвеобилие брата. А заметив наши с ним тёплые отношения, поняла, что брат будет её надёжным другом.

— Красивая собачонка, рыжая красотка, — приговаривал брат, поглаживая Альму, и, обращаясь к ней, добавлял: — Ну, дорогая, теперь у тебя начнётся отличная жизнь. Будем считать, что тебе выпал счастливый лотерейный билет.

— Красивая, — соглашался я, — но Альма — слишком обычная кличка. Может, назвать её как-нибудь более звучно?

— Ничего не обычная, — возразил брат. — Альма по-испански "душа". Наверняка она душевная, ласковая.

— Пока ещё дикарка, — сказал я. — К новым людям относится настороженно. Понятно, столько просидела на привязи. Тебе повезло, тебя сразу приняла за своего.

— Ничего, оттает, — уверенно заявил брат. — Хорошее отношение от всего вылечивает.

Мы втроём пообедали, прошлись по улице до леса, по пути раскланивались с дачниками, объясняли, что Альма — новый член нашей семьи. На вопросы о её странном наряде отшучивались:

— Это — последний писк моды.

К вечеру брат поехал в Москву; отъезжая, он посигналил нам красными тормозными огоньками, в ответ Альма помахала ему лапой.

Прошло два дня. Всё это время я мазал рану Альмы лекарством и кормил по четыре раза в день, кормил самым лучшим, что купил в Истре. В еду добавлял витамины. Аппетит у Альмы был отменный, и прямо на глазах она набирала вес. Наевшись, она ложилась на веранде и с любопытством обозревала улицу. Что я заметил — она лежала как-то женственно, принимая необычные позы: передние лапы в одну сторону, задние — в другую. Она была гибкая, как гимнастка.

Альма, вообще, отличалась от всех собак, которых я знал. Например, стеснялась при людях ходить в туалет — убегала за сарай и, прежде чем присесть, раза два выглядывала из-за угла — не подсматривает ли кто? Такая оказалась застенчивая барышня. И целомудренная — она не переносила бранных слов, сразу морщилась и отводила глаза в сторону. И не любила запах алкоголя и табачного дыма. Наверняка всё это напоминало ей Тихона. Для меня Альма делала исключение — тактично не замечала мои недостатки и дурные привычки, для неё я был воплощением всего самого лучшего в людях.

По утрам Альма умывалась — протирала лапами глаза и нос, а прежде чем выйти на улицу, непременно посматривала на себя в зеркало — хорошо ли выглядит, нет ли на ней пушинок, соринок? Такой оказалась чистюлей.

Несмотря на то, что я постоянно мазал шею Альмы лекарством, в нескольких местах рана всё же не затягивалась. На третий день мы поехали в Истру.

Врач Алексей Неведов был занят; как мне объяснили в приёмной, — занимался индюком, который умудрился проглотить чайную ложку. Я решил подождать во дворе, и мы с Альмой направились к лавке под тополем. Не успели присесть в теньке, как у автобазы, соседствующей с клиникой, появились две дворняжки, два кобелька — рыжий и чёрный, оба по виду задиристые. Увидев Альму, они недовольно забурчали и принялись обозначать свою территорию. Было ясно, эти хвостатые контролируют всё дворовое пространство, а для развлечения облаивают животных, которых привозят в лечебницу, всем дают понять, что любому намнут бока.

Альма на всякий случай спряталась за меня, но рыжий с чёрным подошли к нам сзади и, уставившись на Альмины "воротник" и "фартук", изобразили презрительные гримасы — тоже нам фифа! Как и Вова в посёлке, они приняли клеёнку за пижонское украшение.

Вскоре из лечебницы вышла высокая худая женщина, за ней на поводке, переваливаясь, шлёпал индюк.

— Врач освободился, заходите, — обратилась женщина ко мне и дёрнула поводок: — Пойдём быстрее, Серёжа!

Глава двенадцатая Рассказ ветеринара

Алексей Неведов встретил нас приветливо — мне пожал руку, Альму погладил:

— Здравствуй, Альма, красавица! Как наше самочувствие? Давай посмотрим, как заживает рана.

На этот раз нам предстояло наложить только четыре шва и, понятно, вторая операция закончилась гораздо быстрее. После операции, как и в первый раз, я отнёс Альму на заднее сиденье машины, и, пока она отходила от наркоза, мы с Алексеем присели на лавку под тополем и разговорились.

Он жил с матерью в центре Истры, собирался жениться на девушке, которая любит животных и тихую музыку, планировал поступить в ветеринарную академию.

— Завидую вам, Алексей, — сказал я. — У вас такая благородная профессия. Как вы стали ветеринаром?