Альма

Вопрос о ее подъеме был для Боске настолько первоочередным, что в помощь артиллеристам были брошены все силы. Легко это было или нет, я не буду комментировать. Скажу лишь, что вес французской 12-фунтовой пушки-гаубицы (canon-obusier de 12) составлял «всего лишь» 620 кг.^{335} А, кроме пушек, нужно было поднять туда и немногим меньше весившие зарядные ящики, хотя бы для первых залпов по русским.

До последнего момента, по воспоминаниям Базанкура, было неизвестно, смогут или не смогут французы поднять на плато артиллерию.^{336} Однако начальник артиллерии 2-й дивизии убедил своего командира, что сможет выполнить поставленную задачу. Хотя ничего другого ему не оставалось — если на плато не будет пушек, время «Ч» никогда не наступит.

И вот полковник Барраль и капитан Фьев, командир 4-й батареи 13-го полка, двигаются во главе колонны. Начальник артиллерии неспроста выбрал именно эту батарею. Ему, как никогда, нужно было быть уверенным, что ее командир и солдаты сделают невозможное. В этом как раз случае полковник мог рассчитывать на подразделение. Совсем недавно им командовал его младший брат — майор Барраль.^{337}

Фьев, а за ним и Робино-Марки ведут свои батареи вдоль Альмы, затем переходят через нее по броду, уже оборудованному к тому времени саперами Роле, поворачивают вправо и подходят к длинному, крутому, но, кажется, вполне доступному оврагу, по дну которого тянется тропа. Теперь все зависело от людей и их готовности сделать больше, чем они могут.

Уверенность в людях себя оправдала — скоро Фьев на самом верху. Где не могли вытянуть лошадиные силы, включались солдаты пехоты. «Чтобы преодолеть обрывистые берега Альмы, всем этим батареям пришлось справиться с трудностями; солдаты вынуждены подталкивать колеса и даже поднимать и нести орудия», — вспоминал майор Монтодон.^{338}

Едва поднявшись, батарея по приказу неутомимого Барраля, оправдавшего характеристику «одного из самых грамотных и самых толковых артиллеристов французской армии»,^{339} развернулась, имея за спиной буквально в 100 метрах береговой откос Альмы, прикрывая подъем пехоты и, самое главное, второй батареи. Первые выстрелы по русским были произведены с расстояния 800 м.^{340}

Спустя некоторое время к батарее Фьева присоединилась и другая — 2-я батарея 12-го полка капитана Робино-Марки. Базанкур считает, что с открытием огня этими батареями началось сражение.^{341}

^{Капитан Тома. Адъютант дивизионного генерала Боске. Фото Р. Фентона. 1855 г.}

^{Капитан Шарль Фей. Адъютант дивизионного генерала Боске. Фото Р. Фентона. 1855 г.}

^{Дивизионный генерал Эли Фредерик Форе. Командир 4-й пехотной дивизии.}

Ну что ж, пушки — на позиции. Время «Ч» наступило в 12.30.

Нужно отметить, что Боске импровизировал, нарушая все известные каноны. Он, по сути, опережал время. Военная теория отдавала должное генералу, когда еще не успел рассеяться пороховой дым Крымской войны, но в США уже начало пахнуть кровью войны Гражданской. На этом фоне специалисты (в нашем случае я ссылаюсь на генерала армии США Вагера Халлека, труд котрого «Elements of Military Art and Science» современники ставили в один ряд с работами Клаузевица) ометили, что, отказавшись от общепринятых построений, развернув в боевую линию всю имевшуюся у него под руками французскую и турецкую пехоту, именно Боске стал тем, кто выиграл Альминское сражение.^{342} Трудно, пожалуй, не согласиться.

И дело тут совсем не в том, что его солдаты сумели подняться туда, куда подняться было почти невозможно. Это только половина дела. Вторая половина в том, что Боске не стал придерживаться утвержденных правил ведения боя. Понимая, что он оказался наедине с сильным противником, тоже подтянувшим артиллерию и выстроившим линию из пяти батальонов,[38] генерал не стал тратить время на просьбы к Сент-Арно о присылке подкреплений (все равно бы их не прислали), а начал единой линией, не сильно задумываясь об интервалах и дистанциях, огнем давить на Минский и Московский полки. Единственное, о чем он просил главнокомандующего — усилить его дивизию еще хотя бы одной батареей.^{343}

До подхода артиллерии Боске пришлось тяжело. С фронта его обстреливали три русские батареи, с фланга угрожала кавалерия.^{344}

Начальнику артиллерии 2-й дивизии полковнику Барралю, которого наравне с Боске и не без оснований считают одним из «творцов» Альминской победы, пришлось приложить недюжинные организаторские способности, чтобы поспеть на помощь пехоте в самый нужный момент.