Альманах «Литературная Республика» №2/2013

40 Шувалов Валерий, Москва

Точка опоры

К чертям бесконечные споры

и звон ненавистных монет! —

Стихи – это точка опоры,

которой, казалось бы, нет.

И ты, оказавшись в их власти,

от них убегать не спеши:

в жару и в любое ненастье

стихи – это дом для души!

По извилистой дороге

Улыбаемся и плачем,

душу на куски дробя:

все мы, так или иначе, —

пленники самих себя.

Прозревая постепенно,

признаем как некий факт,

что из собственного плена

нам не вырваться никак.

Так вот, в кровь стирая ноги,

мы идем то вверх, то вниз

по извилистой дороге,

называющейся «жизнь»…

Не спится

Мы – в измерении ином.

Весна бушует за окном,

А мне не спится, хоть убей:

Я вспоминаю о тебе

И даже с некоторых пор

Пытаюсь склеить чувств фарфор,

Но – разлетаются куски…

…А мы ведь были так близки!

Образы и знаки

Реальность ощущается иначе,

когда она является во сне…

Наверное, все это что-то значит —

быть может, подсознанию видней.

Порою, в виде образа иль знака,

заезженного вдоль и поперек,

мне снится скандинавская собака

иль модный итальянский сапожок.

Но образы уходят, тем не менее,

а что-то остается, как и впредь:

захватывает все воображение

российский неразбуженный медведь!

Проза

01 Муромцев Николай, Москва

Сотка земли

В праздник Рождества Пресвятой Богородицы, который в тот год приходился на воскресный день, Спиридон Кузьмич все еще гостил у сына. К обеду после Литургии к сыну пришел в гости его старый знакомый – прихожанин того же Храма – Владислав Сергеевич Зимин с женой. Зимин был ученым-геоботаником, работал в географическом институте заведующим отделом. И, как многие пожилые люди, очень хотел иметь домик в деревне. Однако приобрести домик все как-то не получалось. В свое время, на изломе советской власти, многие его коллеги-ученые покупали дома в отдаленных деревнях Московской области или в прилегающих к ней соседних областях. Покупали дома тогда, в сущности, за бесценок: в глубинках областей было много заброшенных деревень, в которых, в лучшем случае, проживали несколько немощных стариков, а то и вовсе обезлюдевших.

Владислав Сергеевич, можно сказать, проволынил это благодатное для приобретения деревенского домика время. Все какие-то неотложные дела: поездки в отпуска на море, длительные пребывания в научных командировках полностью наполняли его жизнь, всегда было некогда, да и деловой хваткой и практичностью, как некоторые его коллеги, он не отличался.

А тут наступила перестройка, которой, как оказалось в дальнейшем, и конца и края не видно. В начале ее все еще можно было по дешевке прикупить где-нибудь сравнительно недалеко от города, километров за сто – сто двадцать, небольшой домик. Потом все сильно изменилось. К власти пришли новые люди, появились новые хозяева, которые быстро прибрали к рукам не только то, что плохо лежало, но и все остальное. На все земли, недра, предприятия, природные ресурсы – положили глаз, все взяли под свой контроль, все стало иметь цену и нередко высокую. В том числе и земля, особенно вблизи городов. Так и остался Владислав Сергеевич и без земли, и без домика в деревне. Правда, в институте, где он проработал многие десятилетия, еще в советское время ему предлагали шесть соток во вновь образованном садоводческом кооперативе где-то в Калужской области за сто тридцать километров от Москвы. Взвесив все за и против, – отказался.

За праздничным столом помимо сына с супругой, Спиридона Кузьмича и Владислава Сергеевича с супругой был и сосед: Иван Макарович – погодок Спиридона Кузьмича, который оказывал соседям услуги по ремонту сантехники.

Закусив холодцом изрядную рюмку водки, Иван Макарович, только что возвратившийся с дачи, расположенной где-то на границе Московской и Тульской областей и не успевший еще побеседовать со Спиридоном Кузьмичем, спросил у него:

– А что, Спиридон Кузьмич, какие новости ты привез сегодня из деревни, как поживают селяне – крестьяне?