Альманах «Литературная Республика» № 2/2019

– Я на вас в суд подам. Вы у меня всю жизнь в огороде будете пахать. Ишь ты какой, триста рублей. Плевать я хотела на твои триста рублей, старый хрен. Ты всю жизнь нас ненавидел, завидовал нам все время, пакости устраивал. Забыл, пятнадцать лет тому назад моего Сашку напоил, избил. Еще тогда тебя надо было сгноить в тюрьме. А теперь твоя коза мне жизнь травить будет, не будет такого. Все это твоих рук дело. Как твоя коза оказалась в моем огороде? Это ты ночью нарочно запустил свою дуру. Я тебя знаю! Пять лет назад кто у меня курей воровал? Хорьки, хорьки, это ты был. Это за твоим домом перья куриные нашли. А твоя Лида, Лидочка«Нам не нужно чужое, у самих курей полно». Знаю я вас куркулей. Твоя жена как была лицемеркой, так и сталась. Я ее с детства помню. Я встречалась с парнем, Пашкой, с соседней деревни, так она везде сю-сю, сю-сю и маме донесла. Так отец, долго не думая, меня за Александра выдал, сказал, что Пашка алкаш. Это все из-за твоей жены. Это ее поганый язык меня сюда пригвоздил. А то жила бы сейчас и не видела вас сроду. Всю жизнь мне испоганили. Твоя жена на себя смотрела, все порядочную из себя строит. Вот когда вы поженились, сорок лет тому назад. Ты думаешь, Олежка твой сын, черта с два. Когда вас, мужиков, отправили на два месяца на лесоповал от колхоза, кто у твоего дома ошивался? Не знаешь? А я знаю, Васька тракторист, из Чурилова. Олежка вылитый Васька. Я вас выведу на чистую воду. Не вам все время нам пакости строить. А дочка, думаешь, твоя, как бы не так, возьми посчитай. Вот в Казахстан ездили на шесть месяцев от колхоза, на целину, а твоя где была? С председателем новым снюхалась. Посчитай, как раз тридцать пять лет прошло, я все помню. Твоя карга козу мне в огород запустила, все мстит, все не знает, как меня ужалить. Я твою ведьму издалека чую, завистливая, похотливая, все время меня хочет утопить в дерьме. Я все выскажу тебе в глаза, всю правду. Всю жизнь мечтала по морде твоей пройтись. Какие мы порядочные, триста рублей, откупиться хотел. Задницу свою закрыть, не выйдет. Я в дерьме сижу из-за вашей козы, и вы будете хлебать всю оставшуюся жизнь дерьмо. Я вам покажу, окаянные. Ишь вы какие, уборную поставили прямо к нашему забору. Я что, должна в огороде нюхать ваше дерьмо? Ты, Иван, делаешь все, чтобы нам навредить. Где твои пчелы? Лет двадцать не держишь, а сколько раз они меня кусали, ты мне за все ответишь. Твоей жене под подол пчелы не залетали, а мне залетали и еще как кусали, что я неделями с мужем не могла лечь в постель. Это все твои козни, я правду найду,отольются мои слезы вам. А твоя Лида, Лидочка бригадиром была, что она мне сделала? За бидон молока, который я принесла домой детей накормить, на весь колхоз опозорила. А сама что, не воровала, откуда у нее шуба? Шапка норковая? Платок оренбургский пуховый? Все я знаю, как вы вечерами на повозке сено воровали, поросят таскали, все припомню. А теперь из себя строите чинных, благородных пенсионеров. Не выйдет, отвечать будете на суде, вы и ваша коза. Мне плевать на ваши переживания. Суд вам даст срок на всю оставшуюся жизнь. И ты со своей старухой будешь валить лес где-то в Мухосранске». Пока баба Надя воевала, дед Александр молча собрал раскиданные деньги. Почесывая одной рукой голову, виновато пожав плечами, отдал Ивану.

Дед Иван, не проронив ни слова, ушел к себе. Дома он взял нож, пошел во двор и зарезал козу. Была пятница, вечер. В субботу приехали дети, Олег со своей женой и дочка Оленька с сыном. В русской печке баба Лида пожарила сковородку мяса, и все сели дружно ужинать. Дед Иван с любовью смотрел на своих детей и на внука.

И никакие бабьи наветы не задели его душу. Прежде чем лечь спать, дед Иван сказал: «Лидочка, милая, не плачь, козу и мне жалко», – только дед имел в виду соседку. Впереди суд.

Старый солдат

Афанасий Никифорович поднялся с постели, пристегнул оба протеза, взял костыли, подошел к окошку, приподнял занавеску, посмотрел, что творится на улице. «Опять дождь»– буркнул себе под нос. Посмотрел на календарь, с удовольствием оторвал листок, взял очки, стал читать.