Альманах Международной Академии наук и искусств «Словесность». Том 2

«Кто же выскочил первым? Ну конечно, козленок!» – решил Паво и немного успокоился.

День обещал быть суматошным. Рейма накануне была чернее тучи и лишь под вечер немного повеселела. Сегодня же, глядя, как на полянке весело играет Кадой со своим любимцем, она чувствовала себя как-то по-другому.

– Рейма! – позвал девушку отец. – Разговор есть.

Она подошла к отцу и встала возле стола.

– Мудрец сказал, что пора готовиться к твоей свадьбе. Старые боги не препятствуют. Готовь с Марией венчальный сарафан и скажи мне, если не хватит чего.

– Хорошо, отец, – ответила девушка, слегка присев и вежливо склонив голову. – Я начну подготовку завтра. Сегодня мы несем первое молоко нашей коровы к священной черемухе.

– Как теленок, встал ли на ноги?

– Да, отец, встал. Мария показала мне, как почистить его копытца. Теперь он ходит.

– Хорошо, дочка, во все вникай, женский век труден и короток, многое надо знать и уметь. Ты – хорошая дочь! Счастья прошу у богов для тебя, Рейма.

– Я понимаю, отец.

– Ну, ступай, пусть священное дерево примет твои дары и благословит тебя на счастливую и долгую жизнь!

– Благодарю, отец! – Девушка вновь сделала книксен и вышла из риги.

На душе у Паво было неспокойно. То ли от бессонной ночи, то ли от волнений за судьбу старшей дочери. Хотелось закрыть глаза, и пусть бы все вернулось в то время, когда была жива его любимая жена. Задремал Паво, сидя за столом, склонив голову на сомкнутые в замок сильные руки. Видит: стоит в дальнем углу риги его жена, вся в белом, и ветер игриво развевает ее длинные волосы.

– Паво, Паво, зачем ты лишаешь дочь нашу пайкаса? В моем сундуке лежит белое полотно для него.

Очнулся Паво от дремоты, нет рядом никого. На том месте, где стояла его покойная жена, – сухие снопы ржи.

«Привиделось или приснилось, не надо спать, надо делами заняться», – решил мужчина и вышел на улицу.

– Здрав будь, сосед! – произнесла жена старосты Мария. – Как девочки? Всё ли в порядке?

– Здравствуй, Маро, – поприветствовал Паво женщину, назвав ее по-вожски. – Всё слава богам! Вот только вопрос у меня есть один к тебе.

– Говори, я слушаю тебя, – остановившись возле риги, сказала Мария.

– А что, если на вожанке бы женился русский, чем тогда голову невесте покрывать вместо пайкаса?

– У русских покрывают невесту белой материей, фатой это называется. А зачем тебе? Что ты задумал, Паво?

– Ты надежная, Маро, умеешь хранить секреты. Не просто задумал, сговор у нас уже был. Афанасия, друга моего – новгородского купца, сын Иван будет мужем моей дочери Реймы.

– Вот оно как! – спокойно сказала Мария. – Знаешь ли, у меня есть такая белая ткань, как раз будет подарком от меня для твоей дочери. Принесу вечером. Сейчас пойду, дел много. Сегодня мы с ней идем к святому дереву, дары несем за первое молоко от вашей молодой коровы. Нескоро вернемся.

– Отец, отец! – кричала Кадой, с трудом забегая на холм. – Отец, помоги! Волк! – упав на землю и схватив отца за колени, трясясь всем телом, хрипела девочка.

– Тихо, тихо! Я с тобой! Где ты видала волков?

– Что случилось, Кадой? – выбежав из дома и стараясь успокоить младшую сестру, спросила Рейма.

Кадой, стараясь перевести дух и успокоиться, кивала головой и показывала в сторону леса:

– Одного волка! Огромного и страшного! Мы играли… Мы с моим козликом играли… там… вдруг я почувствовала, что на меня кто-то смотрит из леса! Я повернулась, а там огромный волк! Он… он стоял и смотрел! У него глаза как огнем горели! Они требовали к нему идти! Я напугалась! Побежала, а он стоял!

– А где козленок-то твой? Волк его схватил? – спросила Рейма, поправляя шапочку и растрепавшиеся волосы сестры.

– Ой! Наверное, его волк поймал! – снова расплакалась девочка. – Мой бедненький маленький козлик!

Вдруг совсем рядом раздалось: «Ме-е-ек!» По холму взбирался козленок, живой и невредимый.

– Да вот же он, твой козлик, дорогая! – радостно воскликнула соседка Мария.

– Ты живой! Мой малыш! – окончательно оправившись от испуга, запричитала Кадой, сорвавшись со всех ног навстречу своему любимцу.

– Отец, как-то странно, что волк среди бела дня из леса вышел, да? – озадаченно спросила старшая дочь.

– Может, старый и больной? – предположила Мария. – Да вроде когда больные, волки их сами убивают, а старые умирать в глубь леса уходят.

– Уж не беда ли какая идет к нам, отец? – не унималась Рейма.

– Не думай о беде, дочь! Кто подумает о ней, считай, ее позвал! Кадой совсем еще ребенок, привиделось, может быть, или собака какая там была.

– Хорошо бы, если так! – задумчиво произнесла Рейма и направилась по своим делам в ригу.