Альманах «Российский колокол» № 4

А то б они (еще чего!)
С границы немца повернули
И по-кутузовски его
В говно бы мордой окунули,
И нам пришлось бы пожалеть,
Что не сумел он посмотреть,
Фашист – «союзник благородный», –
Какой в то время был у нас
Занятный для сторонних глаз
Наш бардачище всенародный.

6

Ильич, как пастырь, нас считал
По головам и, безусловно,
В своих записочках писал:
… «всех уничтожить поголовно».
Но мы, ничуть не осерчав,
Душевно любим Ильича;
А он, гигант военной мысли,
Был прозорливей Ильича
И как стратег, не сгоряча
Нас мудро винтиками числил.

7

Как Церетели угадал
Надежды наши, если б рядом
С кремлевской башней изваял
Отца народов с голым задом.
На дифирамбы не скупа,
Тогда б фанатиков толпа
На Красной площади галдела,
Свое здоровье не щадя,
И вечно задница вождя,
Вся зацелована, блестела.

В начале 1919 года из ленинского ЦК вышло постановление, в котором было записано: «Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно».

«Мы любим Сталина не просто так…»

Мы любим Сталина не просто так,
И я твердить об этом не устану,
Мы любим Сталина за то, что нас по плану
Уничтожал как бешеных собак.

Михаэль Казакевич

Родился и вырос в городе Вильнюсе. В 1990 году репатриировался в Израиль. Стихи начал писать несколько лет назад. Публиковался в сборниках «Лирика и Дебют» 2017 года, номинант премии «Наследие-2017». Член Интернационального Союза писателей.

Лауреат медали имени Антуана де Сент-Экзюпери «За вклад в развитие русской поэзии» (2018).

Паук, приносящий счастье

Суровые мужчины читают эти строки
И сотни неизвестных, чьи мерки очень строги.
Здесь женщины прекрасны да с добрыми глазами
За толстыми очками, текущими слезами.

А между мной и ими – натянутые нити
Тех образов и жизней, тех строчек и событий.
Сижу – паук мохнатый с седою бородою –
И строчки украшаю своею я судьбою.

Я беды объясняю и бури укрощаю,
По морю проплываю, и нет у моря края.
Но люди у штурвала, меня не замечая,
Ведут корабль к цели, которой я не знаю.

Ведут корабль ныне, ведут корабль присно
Сквозь волны и сквозь мысли, видна им уже пристань.
Суровые мужчины, вы, женщины, прекрасны,
Я ж лишь паук мохнатый, не выброшен на счастье,

Не пойманный случайно матросом корабельным,
Кто в жизни не читает совсем стихотворений.
Прошу, за эти нити не дергайте сурово.
Я, как и вы, здесь зритель. Сначала было слово.

Руки матери