Альманах всемирного остроумия №1

Взошел, на Западе {?!!) румяный царь природы.

Кошанский предложил Илличевскому написать второй стих, и он приписал:

Не знают – встать иль спать – смятенные народы.

Дружный залп рукоплесканий приветствовал эту острую шутку на незамеченную до тех пор самим даже профессором нелепость первого стиха.

* * *

Исторические анекдоты из жизни великих музыкантов

Хорошая память никогда не изменяла Россини. Даже в старости. Россини был как-то раз приглашен на вечер барона Дельмора, в Париже. На этом же вечере присутствовал и Альфред Мюссе, молодой французский поэт. Приглашенные по очереди читали свои стихи и отрывки из произведений. Мюссе прочел публике свою новую пьесу – стихов приблизительно в шестьдесят. Когда он закончил читать, раздались аплодисменты.

– Кто это сочинил? Что-то я не припомню автора… – с равнодушным видом спросил подошедший к Мюссе Россини.

– Ваш покорный слуга, – поклонился Мюссе.

– Извините, но этого никак не может быть: эти стихи я учил еще в школе! И, между прочим, помню до сих пор!

С этими словами композитор слово в слово повторил стихи, только что произнесенные Мюссе. Поэт покраснел до корней волос и ужасно разволновался. От растерянности он сел на диван и стал бормотать что-то невнятное. Россини, видя реакцию Мюссе, быстро подошел к нему, дружески пожал руку, и сказал с виноватой улыбкой:

– Простите меня, дорогой Альфред! Это, конечно же, ваши стихи. Во всем виновата моя память, только что совершившая эту литературную кражу.

* * *

На одном из представлений оперы Моцарта «Дон Жуан» в Итальянской опере в Париже, молодой фат напевал некоторые мотивы из этой оперы так громко, что беспокоил своих соседей. Сосед его, не будучи в силах терпеть дольше, сказал: «Che bestia![97]» – «Это вы мне сказали?» – спросил надоедающий. – «Нет, синьоре, – отвечал дилетант, – я сказал это о Моцарте, мешающем мне вас слушать».

* * *

Академик и грамматик Бове застал свою жену в страстную минуту с ее учителем музыки. Захваченный врасплох, музыкант воскликнул: – «Когда, сударыня, я вам говорил, что было время, чтоб я уходил». – «Чтоб я ушел, милостивый государь», – возражает Бове, пурист прежде всего.

* * *

Раз у Россини спросили, есть ли у него друзья. – «Как же! Имена их Ротшильд и Агуадо». – «Это, как известно, первые капиталисты в Европе; вы, вероятно, их избрали себе в друзья, надеясь поэтому запять у них денег на более выгодных условиях?» – «Совсем нет, я их называю друзьями потому, что они никогда у меня не берут денег взаймы».

* * *

– «Как вам нравится квартет во вчерашнем концерте? – спросил один дилетант приехавшего из далекой провинции любителя музыки. – «Квартет разыгран был очень хорошо; но жаль только, что не всем оркестром».

* * *

Известный скрипач кавалер Эссекс давал в Лондоне концерт. По окончании первого аллегро его освистали. Нисколько не сконфузившись, он обождал, пока восстановилась тишина, взял темп адажио и, положив во время ритурнели[98] свой инструмент под мышку, просвистал соло, аккомпанируя его на скрипке пиццикато. Эта выходка понравилась публике и она разразилась бешеными аплодисментами. Виртуоз подошел к рампе, почтительно поклонился и сказал: «Я охотно соображаюсь со вкусом многоуважаемых знатоков, с тех пор как заметил, что вкус этот преимущественно обращен на свист».

* * *

Глава 4. Остроумие и юмор из жизни художников

Человек, который наделен даром насмешки, имеет обыкновение придираться ко всему, что дает ему возможность продемонстрировать свой талант.

Джозеф Аддисон

Зарубежные художники

Ван-Дейк отправился в Гарлем с непременным намерением увидеть живописца Гальса в его мастерской, но так как этот художник любил сидеть в трактирах, то застать его было не легко. Поэтому Ван-Дейк, не говоря своего имени, только просил предупредить хозяина, что один приезжий желает заказать свой портрет. Видя возможность заработать немного денег и потому славно покутить, Гальс поспешил придти домой, где и застал В. Дейка, которого он не знал в лицо и который сказал ему, что, сам занимаясь несколько живописью, он желал бы иметь свой портрет от руки знаменитого Гальса. Художник, еще находясь под влиянием винных паров, довольно небрежно набрасывает эскиз и показывает его посетителю. – «Не дурно! – говорить В. Дейк, – но я сделаю не хуже! Садитесь, пожалуйста». Гальс, смеясь, садится на стул и о любопытством следит за смелыми приемами незнакомца. Вдруг он заглядывает в его работу и громко восклицает: – «Ван-Дейк!»

* * *