Алмаз Мандукья

Творчество не будет уходить, может уйти только ваше творчество, но это совершенно другое. На самом деле, твое творчество не слишком то важное. Когда тебя больше нет, вырастает творчество, которое ты не можешь считать своим. И тогда начинает происходить что-то действительно важное, тогда возникает песня тишины.

Ты говоришь»

«Да, если сказать искренне, я нахожусь там, творчество становится все более насыщенным и обширным. И моя песня становится все более и более разукрашенной, в ней больше танца и благодати».

Это все еще твоя песня. Пусть это будет только песня! Пусть это будет только творчество, танец без танцора, песня без певца, творчество без того, кто творит. Ты можешь легко и величественно перейти с вершины творчества тишину. И ты будешь ей наслаждаться, она не будет пустой. Она будет перетекать, она будет беременна, она не будет пустой, потому что она будет питать тебя, она будет питать твои источники творчества.

Твои песни будут рождаться из твоей тишины, они возможно не будут выражаться в твоей тишине, но они будут рождаться в твоей тишине. И когда наступает очередь творчества, а она обязательно наступает, точно так же, как день сменяет ночь и ночь сменяет день. Она придет. Есть равновесие: половину времени ты будешь молчалива, а половину времени ты будешь творить. Когда приходит черед творчества, ты будешь знать о том, что эти песни родились в твоей тишине, именно твоя тишина была беременна ими.

Девять месяцев ребенок находится в утробе матери, утроба не пустая. Конечно, вы не можете видеть ребенка, но ребенок растет. На самом деле, было бы лучше, чтобы никто не видел ребенка, потому что это может повредить его росту. Это может быть глубокое вмешательство.

Именно поэтому все растет в темноте, семена растут в темноте, дети растут в темноте. На самом деле, все растет в темноте, спрятанным под землю. Никто не может видеть этого, это не видно. Никто даже не знает о том, что все это растет в темноте. И потом однажды внезапно появляются ростки, но они были взращены тишиной. Появляется растение, расцветают цветы, но они были рождены тем периодом, который предшествовал этому. Однажды ребенок рождается. Если утроба пустая, откуда бы появился ребенок?

Поэтому не считайте тишину пустой. Она выглядит как пустая для тебя, Сарджано, из-за длинной тени эго. Оно умирает, но умирает очень медленно. Это вполне нормально. Не нужно спешить. Если ты будешь спешить, эго может вернуться. Спешка нужна только при ловле блох. Если ты будешь спешить, ты можешь спрятать его куда-нибудь. Но раньше или позже оно отыщет себе тропку, если не через главный вход, то через черный ход. Каким-нибудь тонким способом оно войдет внутрь. И лучше оставить его умирать медленно, с глубоким пониманием, чтобы ничего не осталось.

Именно из-за эго наука кажется такой пустой. Именно из-за эго ты чувствуешь то, что все твои краски творчества исчезают. После того, как эго больше не будет, все будет также, но твои объяснения будут другими. После этого ты больше не будешь говорить, что все краски увяли. Ты будешь говорить: все краски растворились и перемешались, и цвет стал одним, белым. Тогда ты увидишь красоту белого цвета.

Белый цвет - это не белый цвет, это соединение всех цветов. Он представляет собой чистоту, невинность, отсутствие эго. Ты будешь воспринимать его как удивительный белый цвет, белоснежный. И ты сможешь вдуть все цвета в нем. Конечно в спящей форме, в зародыше, в тишине, в покое. Когда все цвета покоятся в лоне существования, они становятся белыми. Они не увядают, они только покоятся. Это время- семя.

Каждое дерево вырастает из семени и в однажды снова становится семенем. Оно вернется, семена несут в себе эту программу. Все листья, их строение, их узоры, их состав, все ветки, все цветы, все спрятано в семени, в маленьком семени. Но для того, чтобы видеть то, что скрыто в семени, вам нужна необыкновенная чистота. Но если у вас есть эго, необыкновенная чистота вам не доступна. Эго загрязняет, нарушает ваше видение.

Ты говоришь:

«Танец теряет свою страсть».

Когда эго больше нет, ты будешь все воспринимать по-другому. Ты будешь видеть, как остается танец, но нет танцора. Это не страсть. Когда нет танцора, страсть не приносит усталости, страсть больше не исчерпывает вас. Он несет в себе интенсивность, но теперь огонь больше не горит, он лишь дает свет Это тот же огонь, но теперь он дает свет.

Ты говоришь:

«Песня перерывается».

Прерывается не песня, прерывается эго. Но из-за того, что ты отождествляла песню с эго, когда прерывается эго, тебе кажется, что прерывается песня.