Алмаз раджи

Пребывание даже на самой окраине искусства налагает печать благородства на внешность человека. Помнится, в Шато-Ландон мне как-то довелось обедать в гостинице за одним столом с довольно многолюдным обществом. В большинстве обедающих можно было без труда узнать коммивояжеров или зажиточных крестьян, и только лицо одного молодого человека в блузе чем-то разительно отличалось от остальных. Оно выглядело более завершенным, более одухотворенным, живым и выразительным, и вы не могли не заметить, что, когда этот молодой человек смотрит, он видит. Мы с моим спутником тщетно старались угадать, кто он такой и чем занимается. В Шато-Ландон в тот день была ярмарка, и когда мы отправились бродить среди балаганов, мы получили ответ на свой вопрос: наш приятель играл на скрипке пляшущим крестьянам. Он был бродячим скрипачом.

Однажды в департаменте Сены и Марны в гостиницу, в которой я остановился, явилась бродячая труппа. Ее составляли отец, мать, две дочери – смуглые краснощекие девушки, которые пели и играли на сцене, не имея ни малейшего представления о том, как это делается, и такой же смуглый молодой человек, походивший на гувернера, который недурно пел и играл. Душой труппы, ее гением была матушка, насколько можно говорить о гениальности в применении к шайке таких бездарных шарлатанов; ее супруг не находил слов, восхищаясь ее комическим талантом. «Видели бы вы мою старуху!» – повторял он, кивая опухшей от пива физиономией.

Вечером они дали представление на дворе конюшни при свете пылающих ламп; этот жалкий спектакль был холодно принят деревенскими зрителями. На следующий вечер, едва зажгли лампы, хлынул сильный дождь, и актерам пришлось наскоро собирать свой жалкий реквизит и ретироваться в сарай, где они жили. Они промокли, озябли, остались без ужина. На следующее утро мой спутник, так же любивший бродячих артистов, как и я, собрал для них небольшую сумму и послал ее через меня, чтобы несколько утешить труппу. Я вручил деньги отцу; он от души поблагодарил меня, и мы вместе с ним выпили по чашке чаю в кухне, толкуя о погоде, дорогах, зрителях и тяжелых временах.

Когда я уходил, комедиант поднялся со шляпой в руке.

– Я боюсь, – сказал он, – что месье сочтет меня попрошайкой, но у меня есть к нему еще одна просьба.

В ту же минуту я возненавидел его.

– Мы опять играем сегодня вечером, – продолжал актер. – Конечно, я откажусь от денег месье и его друзей, которые и без того были так щедры. Но сегодняшняя наша программа действительно хороша, и я надеюсь, вы почтите нас своим присутствием. – Пожав плечами, он вдруг добавил с грустной улыбкой: – Месье понимает тщеславие артиста!..

Скажите на милость, тщеславие артиста! Такого рода вещи мирят меня с жизнью: оборванный, жалкий, невежественный бродяга с манерами джентльмена, и тщеславие артиста, которое питает его уважение к себе!

Но человек, покоривший мое сердце, – это месье де Воверсен. Прошло почти два года с того времени, как я увидел его в первый раз, и я от всей души надеюсь, что буду еще часто с ним встречаться. Вот его первая программка, которую я нашел когда-то на столе перед завтраком и сохранил в память о счастливых днях.

«Уважаемые дамы и господа!

Мадемуазель Феррарьо и мсье де Воверсен будут иметь честь исполнить сегодня вечером следующие номера:

Мадемуазель Феррарьо споет “Крошку”, “Веселых птиц”, “Францию”, “Тут спят французы”, “Голубой замок”, “Куда тебя отвезти?”

Мсье де Воверсен исполнит “Госпожа Фантен и господин Робине”, “Всадников-пловцов”, “Недовольного мужа”, “Молчи, мальчишка!”, “Мой чудак сосед”, “Вот мое счастье”, “Ах, вот как можно ошибиться!”»

Они устроили сцену в углу общего зала. И какой же вид был у мсье де Воверсена, когда он, с папироской в зубах, пощипывал струны гитары и следил за мадемуазель Феррарьо преданным собачьим взглядом! В заключение программы была устроена «томбола» – распродажа лотерейных билетов с аукциона: превосходное развлечение, азартное, как рулетка, но без какой-либо надежды на выигрыш, так что можно не стыдиться своей горячности. В любом случае тут можно только проиграть, и всякий торопился в этом состязании потерять как можно больше денег в пользу мсье де Воверсена и мадемуазель Феррарьо.