Алмаз раджи

Вид дома почему-то тревожил меня. Со вчерашнего вечера он казался не изменившимся, и, не знаю почему, я рассчитывал найти хоть какие-то внешние признаки присутствия человека. Но оказалось не так: окна все были закрыты ставнями, дым из труб не шел, и даже наружная дверь была заперта на висячий замок. Норсмор, следовательно, мог войти через черный ход, что было бы вполне естественным объяснением. Но можете представить мое удивление, когда, завернув за угол дома, я обнаружил, что и задняя дверь тоже заперта на замок.

Я тотчас вернулся к мысли о ворах и бранил себя за вчерашнее бездействие. Я осмотрел все окна нижнего этажа и не нашел никаких повреждений; я попробовал замки, но они не поддавались. Вопрос заключался в том, каким образом воры, если только это были воры, могли проникнуть в дом. Они могли пробраться, думал я, по крыше пристройки, в которой Норсмор занимался фотографией, а оттуда влезть в окно его кабинета или моей бывшей спальни.

Я последовал их примеру и, взобравшись на крышу, попробовал ставни обеих комнат. Ставни оказались целыми, но это меня не удовлетворило, я стал с силою тянуть, и одна половинка внезапно распахнулась и оцарапала мне руку. Я помню, что приложил запястье ко рту и с полминуты зализывал ранку, как собака, машинально поглядывая на дюны и на море. И вдруг я заметил в нескольких милях к северо-востоку большую яхту. Тут я отворил окно и влез в дом.

Пройдя по дому, я был до крайности изумлен. Беспорядка не было и следа, наоборот – комнаты были чисты и прибраны. В каминах лежали дрова, и их оставалось только разжечь; три спальни были убраны с роскошью, которой обычно чуждался Норсмор, вода для умывания налита в кувшины, постели заправлены. В столовой был накрыт стол на три персоны, и на буфете стояло множество холодных закусок: мясо, дичь и овощи. Ясно было, что здесь ждали гостей. Но какие гости, если Норсмор ненавидел всякое общество? И кроме того, зачем понадобилось готовить дом к этому приему тайно, под покровом ночи? И почему ставни были закрыты и двери заперты?

Я уничтожил все следы своего посещения и выбрался из дома отрезвленный и сильно встревоженный.

Яхта продолжала стоять на том же месте, и у меня мелькнуло в голове, что это мог быть «Рыжий граф», на котором прибыл хозяин с гостями. Однако нос корабля был обращен в открытое море.

Глава 2 О ночной высадке с яхты

Я вернулся в свое укрытие, чтобы приготовить обед, в котором сильно нуждался, и задать корма лошади, о которой не позаботился утром. Время от времени я выходил к опушке леса; но в павильоне никаких перемен не произошло, и на дюнах целый день никого не было видно. Вокруг не было ни души, и виднелась только яхта, дрейфовавшая без видимой цели. Но с наступлением сумерек она решительно двинулась к берегу, и я решил, что Норсмор и его друзья находятся на борту и ночью, вероятно, высадятся на берег. Это не только соответствовало таинственности приготовлений, но вызывалось и тем обстоятельством, что лишь к одиннадцати часам прилив мог достаточно покрыть Грэденские мели и другие опасные места, которые ограждали берег от вторжения с моря. Целый день ветер дул едва-едва, и море вследствие этого было довольно спокойным; но после заката непогода снова разыгралась. Было темно хоть глаз выколи. Ветер дул резкими порывами, временами налетал дождь, и приливные волны становились все сердитее. Я находился на своем наблюдательном пункте в кустарнике, когда на яхте вспыхнул фонарь, и я увидел, что она теперь значительно ближе к берегу, чем тогда, когда я видел ее в последний раз. Я решил, что это был сигнал, поданный Норсмором людям, дожидавшимся его на берегу. Поднявшись на дюну, я стал вглядываться, нет ли какого-нибудь ответа на этот сигнал.

Вдоль опушки леса вилась дорожка – кратчайший путь от усадьбы к павильону. Взглянув в эту сторону, я увидел не дальше чем в четверти мили быстро приближающийся огонек. Судя по колеблющемуся свету, это был фонарь, который нес человек, шедший по тропинке и часто останавливавшийся из-за жутких порывов ветра. Я мигом нырнул в кусты и нетерпеливо ждал появления нового персонажа. Это оказалась женщина, и когда она проходила мимо моего укрытия, я даже узнал ее лицо – то была глухая и молчаливая особа, нянчившая Норсмора в младенчестве и позже служившая в усадьбе.

Я последовал за нею на некотором расстоянии, пользуясь впадинами и пригорками, скрывавшими меня во мраке. Она не могла слышать моих шагов, потому что была глуха, а также из-за ветра и шума прибоя. Женщина вошла в дом и, тотчас же поднявшись наверх, открыла ставни и поставила свечу на одно из окон, выходивших на море. Вслед за тем фонарь на яхте был спущен и погашен. Цель была достигнута – пассажиры судна поняли, что их ждут. Старуха продолжала свои приготовления, и хотя другие ставни были закрыты, но я видел, как она переходила с фонарем из комнаты в комнату, потом из труб показался дым с искрами, что говорило о том, что камины затоплены.