Алмаз Светлых

В том, что Тилэйт Глоудейл была убита после публичного разговора со мной на повышенных тонах, меня обвинить сложно, а вот выстрел в Хранителя… Разве что милорд Литгэйл постарался, но я в этом сильно сомневаюсь. С другой стороны, а не вышло ли так, что дамочка с небывалыми способностями к нейролингвистическому программированию столкнулась с ним и тоже заморочила голову? Вот сиди сейчас и думай.

Теперь о списанном пистолете. Всё списанное оружие подлежит утилизации. Выходит, еще семь лет назад в Управлении полиции некто пошёл на должностное преступление? Догадываюсь, каково сейчас милорду Вайннельду. У него всегда были несколько напряжённые отношения с Андархейном, из — за извечной конкуренции в некоторых делах. Бывало, они жёстко выясняли, у кого яйца круче, и даже стрелялись в начале века, причём до серьёзных травм. Эрик тогда пришёл в такую ярость, что распорядился «закрыть» обоих на полгода и пригрозил лишением титула.

После этого Арвэль и Лиам слегка успокоились и перестали клевать друг друга при каждом удобном случае, но близких отношений между ними нет. Они никогда не называют друг друга на «ты». И вот теперь эта списанная пушка. Что это доказывает? А то, что те самые «они» хорошо знают о характере взаимоотношений в среде «силовиков». И вполне возможно, «они» — среди нас, эльфов из ближайшего окружения Эрика.

Сейчас милорду Вайннельду предстоит нелёгкая беседа с Владыкой Тёмных.

Обжигающий глоток виски, приятное тепло, мягкое послевкусие дыма на языке. Прекрасный напиток, что тут скажешь…

Едва слышный стук в дверь. Кэйли. Сердце невольно забилось быстрее. А что, если бы в глупом состязании по стрельбе выиграл Светлый? Мне пришлось бы отпустить девушку. Я к этому не готов, причём совсем. О чём я вообще думал, соглашаясь на соревнование по стрельбе?

Отпустить…

— Входи.

Она вошла. Уже переоделась в своё короткое домашнее платье из денима. Распущенные пшеничные волосы и маленькие босые ножки. Голубые глаза: сейчас слегка настороженные. Увидела хайбол с виски в моей руке и нахмурилась, но не сказала ничего. Умница.

— Может быть, — всё-таки не выдержала Кэйли через десять секунд, — вместо спиртного вы выпьете обезболивающее?

— Нет.

— Тогда хотя бы снимите рубашку, я посмотрю, что у вас под биопластом.

— Рука.

Начинает сердиться, так — так…

— Я разбираюсь в анатомии и догадываюсь, что там рука, а не нога, милорд Морни! — Огрызнулась она. — Вы не можете без шуток?

— Иногда могу. Хотя нынешняя миледи Эльдендааль часто называет меня клоуном. Подойди сюда, Кэйли.

Я указал себе на колени.

— Если тебе очень хочется, рубашку я сниму, даже и без твоей помощи… Но не для демонстрации повязки из биопласта, а по той же причине, по которой ты сейчас снимешь своё платьице.

Она устроилась у меня на коленях, прижавшись худеньким телом к моему правому плечу, и намотала на палец прядь моих волос.

— Вы зря оставили свой галстук на диване, милорд. Не исключено, что его уже стащил Пух.

— Он сам столько не стоит, сколько этот галстук. Если наделает зацепок — буду тыкать носом сперва его, а потом тебя.

Зря я это сказал. Прядь волос едва не была выдернута с корнем.

— А меня за что?!

— Не досмотрела. А подарочек сделан был тебе, между прочим. Должна заниматься его воспитанием. — Я перехватил маленькую ручку и освободил свои волосы, разжав пальчики шалуньи.

— Воспитанием, милорд, занимаетесь вы. Всех вокруг: женщин, котов…

Пора снять с неё платьице. Я ставлю хайбол с недопитым виски на столик.

— Так в твоём воспитании я преуспел или нет?..

— Не знаю.

Да, без платья значительно лучше… Я сжимаю рукой маленькую грудь.

— Мне кажется, Кэйли, эту трудную, но приятную задачу ещё предстоит завершить.

— Попробуйте, милорд…

Она наклоняется, а я приоткрываю губы для поцелуя. Неспешный, длинный, мягкий поцелуй, ещё хранящий послевкусие «Коннемары». Меня обволакивает тонкий запах горьковатых духов, запах Кэйли. Прижимаю её к себе, глажу по спине и плечам, задерживаю руку на попке. Кэйли расстёгивает мою рубашку и помогает снять, стараясь не задеть левую руку. Разве она может сделать мне больно?.. У неё пальчики, как крылья мотылька.

И всё-таки, качает светлой пушистой головкой, смотрит на рану под биопластом:

— Что вы такое делали, что всё покраснело?!

— Ничего особенного, Lеаnbh. Маленькое упражнение по пулевой стрельбе.

— А оно того стоило, милорд?!

Вот тут я позволяю себе от души рассмеяться.

— Да, стоило!

Ещё как стоило. Сейчас я обнимаю её красивое тело, прижимаюсь лицом к её груди, ласкаю ртом соски, прикусывая кожу на грани, сводящей воедино лёгкую боль и острое удовольствие. Поворачиваю её спиной к себе, целую шею и плечи, и чувствую, как каждый мой нерв наполняется алчущей жаждой, которую может утолить она, одна она — Кэйли.