Алмаз темной крови. Дудочки Судного дня

— Дурочка… — сдавленным голосом отвечал альх-Хазред, то и дело отводящий взгляд от брохуса. — Он бы и рад… да только как полетишь на флюге без перчаток? Как повернешь всего себя вспять? Ему приходится предавать себя, ненавидеть… — голос флюгера прервался.

Тело брохуса корчилось от невозможной боли в жестком сплетении черных волос бога, его сотрясали судороги, из-под височных дисков стекали струйки крови. Но Калима крепко держал кнут и тихо повторял:

— Прими мою волю…

Этот кошмар продолжался так долго, что даже эльфы наконец запросили пощады.

— Мы убиваем его, Калима. — Возвысил голос Ика. — Довольно…

И в этот миг Тойво закричал — первый раз за все время этой добровольной пытки… и вслед за этим отчаянным криком тело обмякло, свободно легло в ставшие мягкими волосы Калима. Не открывая глаз, брохус разлепил искусанные губы, и прошептал:

— Да будет воля твоя.

И замер. Теперь он искал сад Эредиа в глухой пустоте Лис-Арден.

Снова потянулись минуты тяжелого ожидания; Виша уже не плакала, ей просто было больно. Корни ослабили хватку на голове брохуса, лицо Калима застыло и казалось неживым.

— Я нашел их. Говори, они услышат. — В голосе брохуса, несомненно, была радость.

Что говорил бог своим детям, для друзей осталось тайной, однако длился их разговор недолго — Калима явно жалел брохуса. Очень скоро корни совсем отпустили голову Тойво, а Калима последний раз воспользовался кнутом.

— Тойво… я отпускаю тебя. Теперь твоя воля… Благодарю тебя, брат мой.

И бог выпустил кнут. Волны черных волос мягко опустили тело брохуса на каменный пол.

Виша бросилась к Тойво, ничуть не озабоченная тем, что топчет волосы бога. Она опустилась на колени, приподняла его голову.

— Я жив, моя радость. — Брохус еле дышал, но улыбался. — Не поверишь… я говорил с ними. Говорил…

— А теперь помолчи!.. — Виша гладила его голову, стирала пальцами кровь с висков. — Кто знает, как ты еще расплатишься…

— Нам остается самое тяжелое — ждать, сделав все, что мы были в силах. — Ика уселся на пол рядом с брохусом, взял его за руку, то же самое проделал и Иво.

— Мы можем поделиться своми силами, — пояснили эльфы. — Чего там, мы почти утратили этот навык, наши предки могли и со смертью поспорить, а мы… ну, хоть дыхание поддержим. Все лучше, чем ничего.

Флюгер сел на пол рядом, скорее за компанию, да и страшновато было ему созерцать Калима, впавшего в забытье, окруженного сонмом еще неспокойных волос. Гном же расхаживал по подземелью, постепенно расширяя круги, пытаясь найти выход. Время от времени он принимался напевать себе под нос, в тишине пещеры звук разносился гулко, так что всем были слышны обрывки песен и откровенная нервная галиматья.

— Дарило лето мне тепло,
Но это было все фуфло…
Идут из Краглы холода,
А вместе с ними нам…

тьфу, проклятый балладный строй, отвяжись!

И он снова топотал в темноту, откуда вскоре неслось:

— Может ли ждать незабвенная долго,
Разве что только из глупого долга,
С цепью на шее, с молитвою в сердце
И то ведь придумает, как отвертеться…

Слушая такое, друзья поневоле усмехались. Время, разбавленное в кои-то веки такими звуками, казалось, смягчилось и старалось двигаться легче, не утомляя своей тяжелой поступью. Оно шло и шло себе, кровь брохуса уже засохла и не липла к пальцам Виши, его пальцы давно похолодели в ладонях эльфов. Вдруг пение гнома оборвалось.

— Эй! — позвал он из темноты. — У нас гости.

И бегом вернулся к друзьям. Спустя несколько минут раздался звук приглушенного взрыва, потом еще одного — совсем рядом, по ощущению, метрах в десяти; там, наверху, что-то глухо ухало, здесь, внизу, сыпались мелкие камни, вздрагивал пол. Когда они решились поднять головы и посмотреть на произведенный эффект, то увидели, что темнота подземелья разбавлена светом угасающего дня, льющимся в провал. Еще через секунду послышались шаги, кто-то легко спрыгнул вниз и направился к друзьям, ровно отстукивая шаги подкованными сапогами по каменному полу.

— Профессор! — задохнулась от счастья Виша.

— А ты кого ждала? Лорда-маршала? — язвительный, холодный голос Вильмы Эредиа показался им соловьиным пением.

Эредиа на минуту остановилась у алтарного стола, где лежал Калима. Их менто остались тайной для окружающих; эльфка взяла руку бога, поцеловала и почти нежно опустила ему на грудь.

— Поторопимся. Я прилетела одна, так что все, кто не при смерти, встали и за дело.

Они перенесли во флюг Калима — бога пришлось положить на пол, подтянув ему колени к животу и обвив их руками, иначе он не убирался, рядом уложили Тойво, сами забрались внутрь и ждали приказаний эльфки.

— Виша, что это ты прячешь под курткой? И говорите сразу, куда лететь. Я не настолько гениальный флюгер, но тебя, альх-Хазред, к своей машине не подпущу.

— Вильма, — обратился к эльфке Иво, — нам надо попасть в тюрьму.