Алмаз темной крови. Песни Драконов

…Сказать, что от свиньи осталось мокрое место было бы неверным, ибо земля, где она только что сидела, обуглилась. А алмаз, выпустив волю своей хозяйки, потеплел, будто обрадовался, что она вновь доказала ему, что слопать ее непросто.

Сделав еще несколько шагов по инерции, Амариллис развернулась и вновь пошла в сторону границы оазиса, словно случившееся было рядовым, привычным эпизодом. Однако прошла она немного; колени ее задрожали и она, пошатнулась, бессильно опустилась на траву, прислонилась спиной к дереву. И заплакала, горько, безутешно заплакала.

Я не могу больше. Не могу. Силы мои на исходе — неужели ты не чувствуешь этого? Мне страшно. Мне одиноко. Где же ты? Я не могу больше справляться без тебя. Я не могу больше просто — без тебя. Мой свет гаснет, я не в силах удержать его одна. Как мне позвать, чтобы ты услышал меня? Погребенную в самом сердце проклятых земель, оставленную без помощи и надежды на спасение… Где ты?.. Хэлдар! Где ты?..

— Мама… — Амариллис резко отняла руки от лица — рядом с ней стоял Судри. — Не плачь, я пришел.

Амариллис уже привыкла, что ее сын мог оказываться в нужном ему месте почти мгновенно; она поняла, что резкий всплеск ее отчаяния не остался незамеченным, — Судри был необыкновенно чуток. Ощутив ее страдание, он тут же побежал к ней — утешением и спасением. Она обняла его, усадила к себе на колени, и постаралась успокоиться. Когда ей почти удалось справиться со слезами, с той стороны, где деревья уступали место пустынным кустарникам и теплел воздух, где тропа сворачивала круто направо, послышался шум и треск. Кто-то направлялся прямо к ним, шагая напрямик и напролом, торопясь и не прячась. Амариллис замерла, стиснув сына, потом медленно встала, отодвинула его за спину и приготовилась разобраться с еще одним охотником до даровых обедов. Бежать было поздно. Она была на пределе сил; отчаяние и боль горели в ее глазах, превратив их в расплав серо-синего стекла.

Хруст веток раздался совсем близко; еще несколько шагов — и гость, продравшись сквозь заросли, почти что выбежал из-за поворота прямо на Амариллис.

…Он впервые видел ее такой — дрожащей от еле сдерживаемого гнева, готовую биться до последнего вздоха, измученную — и опасную. Мать, закрывшая собою ребенка, будь то волчица или зайчиха, — все равно; только изверг нападет на такую. Он извергом не был и поэтому остановился. А она смотрела на него, не веря глазам, все еще готовая сражаться и умереть. Он шагнул вперед, протянул к ней руки.

— Амариллис… ты звала меня. Я пришел.

И, не дожидаясь ответа, шагнул к ней, и успел подхватить падающее, покинутое сознанием тело.

Амариллис успела только почувствовать то, что чувствует перетянутая струна, перед тем, как порваться, и тут же у нее в глазах потемнело, мягко зашумело в ушах, земля поплыла из-под ног, и воздух отказался вдыхаться. Она успела только поверить своим глазам и стала тонуть в чем-то пышном, легком… И пришла в себя, лежа на теплой земле. Взгляд ее, недоуменный и рассеянный, остановился на лице эльфа.

— Это… ты?!

Он помог ей подняться, придерживая за плечи, усадил, отвел с лица пряди волнистых перепутавшихся волос. И будто не было ничего — ни пустыни, ни причуд скучающего бога, ни тоски безнадежного ожидания. Они снова были вместе. И все встало на свои места.

— Как ты сюда попал? — она провела пальцами по его непривычно смуглой щеке, разглаживая тонкие морщинки в углах рта.

— Пришел, — насмешливо улыбнулся эльф в ответ. — Вот как он, — и кивнул в сторону Судри, подошедшего к Амариллис с чашей воды.

— Или ты думала, что все самое хорошее у сына от тебя? — Хэлдар притянул мальчика к себе, обнимая за плечи. — А я так, не у дел остался… Пей, Амариллис. Здесь от воды отказываться как-то негоже. И пойдем, покажешь мне здешний дом.

Она пила холодную воду, глядя на них — удивительно похожих, светлых, сильных… ей думалось, что вот сейчас самый подходящий момент зарыдать, или снова упасть в обморок, или сказать что-нибудь такое, запоминающееся. И не могла. Потому что все действительно встало на свои места, и не нужно было лишних трескучих слов, и слезы вдруг враз закончились. Все так, как должно быть, хорошо и правильно. Поставив чашу наземь, Амариллис потянулась к эльфу, прижалась к нему, уткнувшись носом — как она любила — в его шею. Судри сидел рядом, вполне спокойный и довольный, смотрел на них и как-то понимающе улыбался.

— Похоже, у Чиро прибавится постояльцев, — Амариллис оторвалась, наконец-то, от Хэлдара.

— Чиро? — вопросительно поднял бровь эльф. — Вроде как здешнего хозяина зовут Гармом?