Алмаз темной крови. Танцующая судьба

Возвращайся, Амариллис… Этот мир потускнеет без тебя, опустеет… как моя душа, потерявшая тебя. Я виноват, я оставил тебя без защиты и помощи… что с того, что ты не просила о них, ты в них нуждалась — и этого довольно. Я виноват. Потому что слишком привык видеть мир только своими глазами. И забыл о том, что для тебя год — это так много… «мастер ельф» не успел даже как следует поразмыслить, что же это за напасть такая с ним приключилась и как ему должно себя вести, а ты успела и струсить, и обидеться, и и забыть… Фириэль… я видел тебя, в начале зимы. Ты играла в снегу с какими-то мальчишками, а старик все унимал тебя, отряхивал, закутывал; ты показалась мне такой веселой, даже счастливой. Арколь ничего не говорил о тебе, видно, считал себя не вправе вмешиваться, и когда я узнал, что старый паук Мираваль взял тебя в семью… — тут Хэлдар оборвал свои мысли, потому что Амариллис, не просыпаясь, тихо заплакала. Эльф присел на край кровати, по-прежнему держа девушку за руку, приложил ладонь ко лбу — он пылал, вся голова была охвачена сухим, нездоровым жаром. Маленькой брауни было достаточно одного его взгляда и она поспешила за Совой. Та пришла, вернее, прибежала, встревоженная и растроенная; трудно было сказать, кого она жалеет больше — умирающую девушку или эльфа. Им удалось напоить Амариллис болеутоляющим отваром, рецепт которого Сова получила от своего отца, с добавлением черного меда, изгоняющего лихорадку; это помогло, жар унялся… надолго ли?..

Девушка спала; она не просыпалась после того вопроса о ребенке, словно отгородившись сном от возможного ответа. Хэлдар только под утро забылся коротким, тревожным сном, который был прерван приходом Совы, решительно потребовавшей, чтобы он отправился отдыхать. В ответ эльф только покачал головой. Три дня и три ночи он не отходил от Амариллис, застывшей между сном и явью, между жизнью и смертью, и ей, уставшей и измученной, было так сложно выбрать — куда идти, где остаться. Мир, оставшийся за спиной, был опасен и неблагодарен, а где-то совсем рядом были мама с отцом, братья… и хотя они ее к себе не звали, — видно, не ждали так скоро, — она их чувствовала… И только чей-то настойчивый голос мешал ей, отказавшись от всего, спокойно пойти им навстречу. Несколько раз она пыталась повернуться спиной к утомившей ее боли и направиться туда, где ей уже ничто не будет угрожать, но всякий раз ее словно брали за плечо — мягко, но настойчиво, — и разворачивали обратно. На четвертый день Амариллис пришла в себя.

Она открыла глаза, глядя перед собой с вполне понятным недоумением, потом перевела взгляд на эльфа — он сидел рядом с кроватью, держал ее за руку и, похоже, не сразу понял, что она проснулась.

— Где я?

— Амариллис? Ты проснулась… — он провел свободной рукой по лицу, стирая усталость и страх, попытался улыбнуться. — Ты в доме моего друга, Сыча. Его жена вылечит тебя… нет, прошу тебя, лежи спокойно.

— А у тебя глаза действительно в темноте светятся, или мне показалось? — от этого неожиданого вопроса, заданного к тому же с неподдельным любопытством, эльф опешил.

— Что? Глаза?… нет, не всегда, все зависит от темноты. Прошу тебя, не двигайся, — и он придержал привставшую было Амариллис за плечо. Она послушно опустила голову на подушку и, протянув тонкую руку, несмело прикоснулась к плечу эльфа.

— Надо же… ты все-таки поквитался со мной… — и, видя его недоумение, девушка пояснила — ну как же, тогда ты в воду свалился, а я над этим и посмеялась… над чем, спрашивается?.. А вот пришел и мой черед свалиться, и надо мной потешились… а ты опять подставил плечо.

В эту минуту в комнату вошла Сова. Увидев разговаривающую Амариллис, она растерянно остановилась, потом немедленно прогнала Хэлдара, чтобы осмотреть и обо всем расспросить девушку. В эту ночь обитатели дома впервые уснули спокойно, ибо Сова с удивлением и радостью убедилась, что хотя за жизнь ее подопечной еще придется поспорить с незваной гостьей, но теперь в этом споре будет звучать голос самой Амариллис.

Спор продлился еще четыре долгих недели. Трижды к девушке возвращалась лихорадка, трепля ее тело своими сухими, обжигающе горячими пальцами, щипая ее за щеки и оставляя на них воспаленные красные пятна; Сове долго не удавалось остановить ставшее опасным кровотечение — в конце концов, на свой страх и риск она отважилась использовать сильное кровоостанавливающее средство, созданное эльфийскими медикусами, и, как оказалось, вполне успешно; иногда давали о себе знать последствия отравления: Амариллис засыпала более чем на сутки, а во сне плакала, кричала, разговаривала с кем-то… разбудить ее мог только Хэлдар. Однако незваная гостья всегда с уважением относилась к достойным противникам и поэтому на исходе июня она покинула дом Сыча.