Алмаз темной крови. Танцующая судьба

— Угадал. Он тогда страшно разозлился, пришпилил меня за рукав к иве… идет, весь мокрый, с волос вода ручьями… и так спокойненько сулит мне трепку. Только потом почему-то передумал и полез целоваться. Нахал остроухий.

— Эй, поосторожнее насчет ушей, — и Арколь погрозил сестре кулаком.

— Ну вот. Я сначала, конечно, изумилась — их светлости нас обычно за ровню не держат, а у меня еще и прадедова темная кровь вылезла… — чего это он, с ума сошел, что ли?! От холодной воды в голове помутилось?! А потом… Знаешь, Арколь, пока он меня целовал… я простила жизни все — и свою половинку Свияра, и маму с папой, и братьев… и мерзкий трюм, и пиратские щупанья, и страх, и боль, и все, все… Однажды аш-Шудах сказал мне, что судьба не любит быть в долгу и всегда расплачивается… и не скупится.

Помолчав, девушка продолжила:

— Да, потом я удрала, как нашкодивший подросток. Представь, каково мне было увидеть его среди гостей барона, я думала, сбегу куда-нибудь… Ах, Арколь, я хотела бы забыть всю эту историю, будто и не было ничего… («Ишь, чего захотела!..» — уже сквозь сон подумал Лорка) Ну зачем мне все это?! Эльф, да еще из высокородных, лорд Цветущих Сумерек… и я — танцовщица самого Лимпэнг-Танга, ученица Нимы! Да на что он мне сдался?! Вот был бы наследным принцем, тогда я, может, и подумала бы («Вот это правильно. Выше нос, плясунья!» — с последним зевком вылетело из наконец-то уснувшего вольтижера). Все, братец, не хочу я больше говорить об этом. Спать пора, я с Веноной договорилась с утра чабрец пособирать. Все. Было, и прошло.

Амариллис поднялась, потянулась, и направилась к «девчоночьему домику». И уже вслед ей Арколь сказал:

— Хочешь ты этого или нет, сестра моя Амариллис, но теперь тебе придется считаться со своим сердцем… — и уже про себя добавил — и ты наконец-то начнешь взрослеть…

Как и ожидалось, спустя три неполных дня дети Лимпэнг-Танга добрались до Каджи; здесь, на равнинах Одайна она заметно отличалась от той бесноватой реки, какую помнила Амариллис — порастратив по пути свой пыл, она разливалась широко и лениво, принимая в свое лоно воды множества ручьев и речушек вроде Быстрицы. Паромные переправы и почти все судоходство на Кадже принадлежали цвергам, не зря же исток реки находился чуть ли не посредине Тархины — их столицы, великолепного скального града.

День уже начинал клониться к вечеру, но Лиусс предпочел немного переплатить пожилому седоусому цвергу, распоряжавшемуся на пароме, и заночевать уже по ту сторону одайнских земель, на каком-нибудь приличном постоялом дворе, а буде такой не встретится, остаться на ночь под открытым небом и под надежной защитой глузд. Лучше уж так, шепнула ему его жена, чем провести остаток дня, тупо созерцая вальяжное течение Каджи, ночевать возле паромной пристани, и видеть, как тускнеют глаза Амариллис, и заранее готовить ей снотворное, и окуривать «девчоночий домик» черным шиповником, отгоняющим кошмары…

Погрузив все свое движимое имущество на широченный паром (что удалось, как всегда, исключительно быстро, благодаря удивительному взаимопониманию между рыжим вольтижером и лошадями), артисты устроились кто где, всецело доверяя искусству цвергов. Амариллис, решившая не обращать внимания ни на заманчивое предложение Криоллы разобрать сундуки с нарядами (надоевшее — подарить девчушкам в первой попавшейся деревне, и приготовиться к великолепию базаров Эригона, составив два списка — того, что действительно необходимо, и того, что очень хочется… первый список, как правило терялся, и потом с ним по лавкам ходили их братья…), и уж тем более — на противную дрожь в животе и подступающую к сердцу глухую тоску, прошлась пару раз вдоль борта парома и остановилась, стараясь не глядеть по сторонам.

— Прошу прощения за беспокойство, милая леди, но не позволите ли вы мне спросить вас об этом вот колечке? — совсем еще молодой цверг, с усами чуть-чуть пониже уголков рта, стоял рядом с танцовщицей и поглядывал на ее правую руку, на среднем пальце которой было надето кольцо, когда-то подаренное Амариллис орчатским старейшиной. Так же, как и с Хранителем мелодий, она не расставалась с ним никогда.

— А… что? — не сразу сообразила девушка.

— Да уж не сочтите за грубость, но откуда у вас это кольцо? — и цверг искательно заглянул в глаза Амариллис.

— Это подарок. За первое мое выступление.

— А… кто вам его подарил?

— Эй, ты, гномова подтирка, оставь леди в покое! — незаметно подошедший капитан отвесил юноше изрядную затрещину, — Что, не видишь, ихи лошади опять насра… извиняйте, леди… короче, я, что ли, за тебя подбирать это добро буду?! Пшел прочь!..

И, напутствовав любопытного пинком, капитан доверительно обратился к танцовщице:

— Вы уж не серчайте, леди, простите за беспокойство.

— Да какое там беспокойство… Хотя… странно, цверг — и заинтересовался камнем. Насколько я знаю, вы занимаетесь исключительно металлами.