Алмаз Тёмных (СИ)

— Скажи — ка… как там тебя, Пэнти? Скажи мне, Пэнти, есть ли эльфийские устройства в комнате, и в каком они состоянии?

Мне не нужно было озираться по сторонам, чтобы выполнить приказ. Я прислушалась. Чудовищный диссонанс где — то за стойкой бара…

— Одно устройство, господин Бойл. Безнадёжно сломано. Могу посмотреть, если хотите.

Мужчина хмыкнул и всей пятернёй взъерошил свои соломенные волосы. Он действительно зашёл за стойку, повозился там, вынул какой — то предмет и протянул мне.

— Держи, куколка.

Никогда бы не подумала, что преступникам тоже свойственны такие вот слабости. В руке у меня оказалась эльфийская головоломка, по которой несколько лет назад буквально сходили с ума все детишки и их родители, независимо от расовой принадлежности. Игрушка совмещала принципы химии и физики тяжёлых частиц, но с точки зрения радиационной безопасности угрозы не представляла. Помнится, на переменах в нашей школе стояла мёртвая тишина, потому что большая часть детей занимались куда более увлекательным делом, нежели беготня по коридорам.

Изменяющие свою форму шарики и драконы в хрустальном лабиринте не двигались, они замерли по одной простой причине: было нарушено изотопное соотношение атомной массы. Модель не доработана, головоломка из дешёвых имитаций. Минут десять — и я договорюсь с химическими элементами.

Сказано — сделано. Я вернула Бойлу игрушку, которая теперь была в полном порядке, с запасом прочности на год — другой.

— Ну, Лоис, я даже не знаю, что сказать. Будь передо мной маленький старикашка в зелёном, я решил бы, что говорю с лепреконом. Ты слишком симпатична для лепрекона, девочка, но не менее волшебна. Я сделаю то, что ты просишь, Лоис. Мне нужно сделать несколько звонков, а вас обеих отвезёт Уильям. Идите.

Прим. авт.: лепрекон — персонаж ирландского фольклора, исполняющий желания, традиционно изображаемый в виде человечка маленького роста — иногда старичка.

Тяжёлая и долгая ночь подходила к концу, над Дублином занимался рассвет в неброских зимних тонах. Я была измучена, хотела спать, начинало болеть горло. Лоис обняла меня, помогая спускаться по крутой лестнице.

— Нельзя ехать в твою бывшую квартиру, Пэнти. Соседям ни к чему тебя видеть — тебя для них больше нет. Я быстро решу вопрос со съёмом жилья в другом районе, а пока что ты побудешь в гостинице, где не станут задавать вопросов и требовать твои документы.

Уже в машине я спросила, что будет с Бет и её товарками.

Госпожа Грин пожала плечами.

— Она попала, и попала сильно. Такое не прощается. К прискорбью, само заведение будет существовать и далее, только со взрослым живым товаром, но Бет преподадут урок, да и остальные из её команды не останутся в стороне… Будет ли она сама жива, зависит от милости Фаррела.

— А… девочки? Что будет с ними?

Лоис тяжело вздохнула, но продолжала смотреть мне прямо в глаза.

— Пэнти… Эти люди не оставляют свидетелей. Я не хочу, чтобы у тебя были какие — то ложные представления относительно мира, к которому я имею отношение. Ты вытащила счастливый билет нынче ночью, но для этих девочек я ничего не смогу сделать.

Осознание того, что моя свобода куплена ценой жизни тех, кто остался за стенами «Синички», едва не стоило мне рассудка. Я почувствовала себя чудовищем, которому самое место на дне Лиффи. Прим. авт.: Название реки, на которой стоит Дублин.

Я была раздавлена ужасом.

— Ты ведь хотела свести счёты с жизнью, Пэнти, я права?.. Ты, прежняя, действительно умерла сегодня ночью — умерла, избежав при этом смертного греха самоубийства. Таков твой жребий, как и у каждого из нас есть свой. За каждый поступок кто — то расплачивается, мы ли сами, или другие за нас… Живи с этой памятью, помни эту истину, взвешивай каждое слово и каждый поступок. Только так и можно жить в нашем мире и оставаться собой…

Пережитый стресс и подступающая простуда сделали своё дело — последующие десять дней я провалялась в номере гостиницы с высокой температурой, а после Рождества началась новая жизнь, уже в официальном статусе воспитанницы госпожи Грин.

* * *

Мы обосновались в районе старинного рынка на Генри — стрит, в маленькой уютной квартире из трёх комнат и кухни — студии. Школа, куда меня определила Лоис, находилась в двадцати минутах ходьбы, что было очень удобно, ведь я всегда любила спать до последнего момента. Учёба в школе — такие мелочи по сравнению с тем, сколько новых занятий ждало меня после школы и до позднего вечера!

Не могу сказать, что так уж быстро отделалась от теней прошлого, нет: кошмарные сновидения, и приступы отвращения к своему телу преследовали меня ещё много месяцев, пока я не научилась закрываться от собственных воспоминаний. С помощью интересных занятий это было сделать проще. Что касается Элизабет Кейн — очевидно, милости Фаррела не хватило, чтобы оставить её в живых. Больше я никогда о ней не слышала.