Алмазная колесница

– Добро пожаловать, юный помощник моего друга Доронина! – раздался сверху густой голос хозяина. – Дверь открыта. Входите и поднимайтесь ко мне!

– Б-благодарю, – тоскливо откликнулся Фандорин.

Пройдя полутемной залой, где во время Холостяцкого бала гремел оркестр и тряс юбками многоногий канкан, Эраст Петрович поднимался наверх, будто на эшафот.

Что делать? Каяться? Врать? Да тут ври не ври… Российский вице-консул, удирающий из сада британского агента. Ситуация совершенно недвусмысленная: один шпион шпионит за другим…

Но Фандорин еще недооценивал всю скверность своего положения.

Выйдя на каменную террасу, он увидел великолепно сервированный стол, на котором вперемежку стояли ветчины, колбасы, фрукты, пирожные, конфеты и целая батарея сладких наливок; в серебряных канделябрах торчали свечи, но не зажженные – очевидно, из-за яркой луны. Стол-то еще ладно, но у перил на железной подставке торчал мощный телескоп, и его раструб был обращен отнюдь не к звездам, а в сторону Булкоксова дома!

Телескоп для созерцания луны и звезд

Любительские телескопы

Видел или не видел? Вот мысль, которая заставила Эраста Петровича замереть на месте. То есть, нет, не так: что именно видел Цурумаки – только бегство через сад или…?

– Что же вы встали? – двинулся ему навстречу Дон, попыхивая черной вересковой трубкой. – Не угодно ли угоститься? Обожаю покушать в одиночестве, по ночам. Без вилок, без палочек – прямо руками. – Он показал блестящие от жира и перепачканные шоколадом ладони. – Свинство, конечно, но, ей-богу, это мое самое любимое время суток. Душу услаждаю видом звезд, тело – всякой вкуснятиной. Возьмите перепелочку, она еще утром порхала над поляной. А вот устрицы, свежайшие. Хотите?

Толстяк говорил так аппетитно, что Эрасту Петровичу сразу захотелось и перепелки, и устриц – он только теперь почувствовал, до чего голоден. Но сначала необходимо было кое-что выяснить.

Раз уж хозяин не торопился с расспросами, вице-консул решил перехватить инициативу.

– Скажите, зачем вам калитка, ведущая в соседний сад? – спросил он, лихорадочно думая, как бы подступиться к главному.

– Мы друзья с Алджерноном, – (у японца получалось «Арудзэнон»), – наведываемся по-соседски, запросто. Через сад удобней, чем по улице обходить.

«Да и твоему приживальщику ловчее продавать свои услуги», – подумал вице-консул, но ябедничать на князя Онокодзи, разумеется, не стал. Фандорин вспомнил, что Булкокс и его спутница, в отличие от прочих приглашенных, прибыли на Холостяцкий бал пешком, причем появились откуда-то сбоку, а не со стороны ворот. Стало быть, воспользовались той самой калиткой…

– Но… но как вы ее отворили? – спросил Эраст Петрович, и опять не о главном.

Дон оживился.

– О-о, у меня здесь всё-всё э-ле-ктри-фи-ци-ро-ва-но. Я большой поклонник этого замечательного изобретения! Вот, смотрите.

Он взял вице-консула под локоть и полуподвел-полуподтащил к пюпитру, установленному рядом с телескопом. Эраст Петрович увидел целый пучок проводов, свисающих к полу и там уходящих в закрытый желоб. На самом же пюпитре в несколько рядов поблескивали рычажки. Цурумаки щелкнул одним, и дворец ожил, изо всех окон заструился желто-белый свет. Снова щелкнул – и дом погас.

– А вот и ваша калитка. В телескоп смотрите, в телескоп.

Фандорин приник к трубе и увидел совсем близко, на расстоянии вытянутой руки, прутья решетки, а за нею три собачьих силуэта. Снова блеснул зеленой искрой выпученный глаз. Вот ведь терпеливые твари.

– Раз, два! – воскликнул Дон, и калитка резво, как живая, распахнулась. Один из псов скакнул вперед.

– Три, четыре!

Дверца столь же быстро захлопнулась – мастифа отшвырнуло обратно в сад. Так ему, сукину сыну, и надо!

Делая вид, что подкручивает фокус, Эраст Петрович чуть-чуть поднял окуляр. В кружке возникла стена дома, водосток, окно – и тоже в самой непосредственной близости.

– Ну хватит, хватит! – нетерпеливо дернул его за рукав любитель электричества. – Я вам сейчас такое покажу – ахнете. Никто еще не видел, берегу для большого раута… На пруд, на пруд смотрите!

Щелк! Над черным, переливчатым пятном воды вспыхнуло изумрудное сияние – это залился огнями игрушечный островок, а на нем – но уже не зеленым, а розовым – осветилась крошечная каменная пагода.

– Европейская наука! – Глаза миллионщика возбужденно блестели. – Провода проложены по дну, в специальном телеграфном кабеле. А стекла в лампионах цветные, вот и весь фокус. Каково?

– Поразительно! – искренне восхитился Фандорин. – Вы настоящий изобретатель.

– О нет, я не изобретатель. Делать открытия – это по вашей, гайдзинской части. Японцы не бывают изобретателями, наша стихия Порядок, а первооткрыватели всегда – дети Хаоса. Но зато мы отлично умеем находить чужим открытиям хорошее применение, и тут уж вам за нами не угнаться. Дайте срок, господин Фандорин: мы научимся всем вашим фокусам, а потом вам же и покажем, как неумело вы ими пользовались.

Дон засмеялся, а титулярный советник подумал: что-то непохоже, чтоб твоей стихией был Порядок.