Алмазная колесница. Том 2

После недавнего калькуттского приключения, повлекшего за собой опоздание к пароходу, Эраст Петрович считал себя опытным, видавшим виды мужчиной, однако в объятьях О-Юми он чувствовал себя не мужчиной, а каким-то невиданным музыкальным инструментом – то чарующей флейтой, то божественной скрипкой, то сладостной свирелью, и волшебная исполнительница виртуозно играла сразу на них на всех, поверяя земной алгеброй небесную гармонию.

В кратких антрактах опьяневший вице-консул пытался что-то лепетать, но ответом были лишь поцелуи, лёгкие касания, тихий смех.

Когда в окно стали проникать серые полоски рассвета, Фандорин невероятным усилием воли полувынырнул из дурмана. Сил хватило на один-единственный вопрос – самый важный, всё прочее не имело значения. Он взял её ладонями за виски – так, чтобы огромные, наполненные таинственным светом глаза были совсем близко.

– Ты останешься со мной?

Она покачала головой.

– Но… но ты придёшь ещё?

О-Юми тоже взяла его за виски, сделала лёгкие круговые движения пальцами, чуть надавила, и Фандорин моментально уснул, сам этого не ощутив. Просто упал в глубокий сон и не почувствовал, как её руки, нежно придерживая, кладут его голову на подушку.

В этот миг Эрасту Петровичу уже снился сон. Будто он мчится на голубой, сияющей ледяным блеском колеснице прямо по небу, поднимаясь всё выше и выше. Его путь лежит к звезде, которая тянет навстречу алмазному экипажу свои прозрачные лучи. Мимо проносятся мелкие золотые звезды, обдавая лицо свежим морозным ветром. Эрасту Петровичу очень хорошо, и он лишь помнит, что ни в коем случае нельзя оглядываться назад – упадёшь и разобьёшься.

А он и не оглядывается. Мчится вперёд и вверх, навстречу звезде.

Звезда зовётся Сириус.

Светит, не зная
Собственного имени,
Звезда Сириус.

Конский навоз

Проснулся Фандорин оттого, что кто-то мягко, но настойчиво похлопывал его по щеке.

– О-Юми, – прошептал Эраст Петрович, и в самом деле увидел перед собой лицо с раскосыми глазами, но то, увы, была не ночная кудесница, а письмоводитель Сирота.

– Прошу извинить, – сказал письмоводитель, – но вы никак не хотели просыпаться, я уже начал тревожиться…

Титулярный советник сел на кровати, осмотрелся. Спальню освещали косые лучи раннего солнца. Ни самой О-Юми, ни каких-либо признаков её недавнего присутствия.

– Господин вице-консул, я готов сделать рапорт, – начал Сирота, держа наготове какую-то бумажку.

– Да-да, конечно, – пробормотал Фандорин, заглядывая под одеяло.

Простыня скомкана, но это ещё ничего не значит. Может быть, остался длинный волос, крупицы пудры, алый след помады?

Ничего.

Приснилось?!

– Согласно вашим указаниям, я спрятался в кустах, около развилки двух дорог. В два часа сорок три минуты со стороны пустыря показалась фигура бегущего человека…

– Понюхайте-ка! – перебил его Фандорин, уткнувшийся носом в наволочку. – Что это за аромат?

Письмоводитель взял подушку, добросовестно втянул воздух.

– Это аромат аямэ. Как это по-русски? Ирис.

Лицо титулярного советника озарилось счастливой улыбкой.

Не приснилось!

Она была здесь! Это запах её духов!

– Ирис – главный аромат нынешнего сезона, – объяснил Сирота. – Им душатся женщины, им пропитывают бельё в прачечных. В апреле ароматом сезона была глициния, в июне будет азалия.

Улыбка сползла с лица Эраста Петровича.

– Можно продолжать? – спросил японец, возвращая подушку.

И продолжил свой рапорт. Минуту спустя Фандорин уже не думал ни об аромате ириса, ни о ночном видении.

* * *

Заливные поля нестерпимо сияли на солнце, словно вся долина превратилась в огромное треснувшее зеркало. Тёмными трещинками на сверкающей поверхности были межи, что делили участки на маленькие прямоугольники, и в каждом, согнувшись в три погибели, копошилась фигурка в широкой соломенной шляпе. Крестьяне пропалывали рисовые поля.

Посередине полей возвышался маленький лесистый холм, увенчанный красной крышей с загнутыми кверху краями. Эраст Петрович уже знал, что это заброшенный синтоистский храм.

– Крестьяне туда больше не ходят, – сказал Сирота. – Там нечисто. В прошлом году у входа нашли мёртвого бродягу. Сэмуси правильно сделал, что спрятался в таком месте. Это очень хорошее убежище для плохого человека. И все подходы как на ладони.

– И что будет с храмом дальше?

– Или сожгут и построят новый, или сделают церемонию очищения. Староста деревни и каннуси, священник, ещё не решили.

К храму через поля вела узкая насыпь, шириной шагов в пять, не больше. Эраст Петрович внимательно осмотрел путь до холма, потом заросшие мхом ступени, поднимавшиеся к красным деревянным воротам странной формы: как большое П; ни створок, ни забора не было. Ворота, которые ничего не отгораживают.

– Это тории, – пояснил письмоводитель. – Ворота в Другой Мир.

Ну если в Другой Мир, тогда понятно.

Бинокль у титулярного советника был превосходный, 12-кратный, память об осаде Плевны.

– Не вижу Масу, – сказал Фандорин. – Где он?

– Вы не туда смотрите. Ваш слуга вон там, на общинном участке. Левее, левее.