Алмазная лихорадка

Она с видимым облегчением удалилась в свою каморку, и я осталась одна. Вестибюль, залитый электрическим светом, был пуст и тих. За черными стеклами фасада шумели высокие деревья — поднимался ветер. Я подошла поближе и выглянула на улицу. Погода ухудшилась. Небо было затянуто тучами. Снаружи на стекло липли редкие сухие снежинки.

Я вернулась и уселась за стойку на место дежурной. Кварцевые часы на стене показывали четыре. От тишины звенело в ушах. От нечего делать я проверила свои карманы и обнаружила в плаще шокер, о котором совершенно забыла, предпочитая прибегать к помощи сокрушительного чижовского кулака. У нас с ним действительно получалась неплохая пара, но сейчас эта маленькая электрическая штучка была весьма кстати. И еще в кармане у меня лежал ключ от злосчастного двадцать пятого номера.

Прошел час. Ветер на улице усиливался, и уже настоящий снегопад заплясал за стеклами вестибюля. Я представила себе, как преобразятся утром дома и улицы, запорошенные чистым белым снегом, и у меня стало необыкновенно хорошо на душе. Первый снегопад всегда возвращает моим ощущениям чуть-чуть детской свежести и трогательности. Но с каждым годом, увы, это «чуть-чуть» становится все меньше и меньше…

Примерно в двадцать минут шестого возле крыльца мелькнула какая-то фигура. Пока я пыталась сообразить, кто это может быть, дверь распахнулась, и в гостиницу вбежал человек.

С первого взгляда было ясно, что это тот самый «бычок», которого мы с Чижовым около часа назад завалили у крыльца. Окинув беглым взглядом вестибюль и, кажется, не узнав меня, он бросился вверх по лестнице. Его волосы и плечи были присыпаны снежком, а нос посинел — видимо, с окраин ему пришлось добираться пешком.

— Молодой человек! — окликнула я.

Он на бегу обернулся и недовольно выругался.

— Если вы в двадцать пятый — так там никого нет! — добродушно сказала я. — Вот ключ!

«Бычок» затормозил и, тупо поглядев на меня, спросил:

— Как это — никого нет? Где они могут быть?

— А они съехали, — невинно сообщила я.

— Ну ни хрена себе! — ошарашенно сказал парень, невольно делая шаг вниз по лестнице. — И ничего, что ль, не сказали, в натуре? А пацаны на джипе приезжали?

— А как же! — откликнулась я. — Подъехали с полчаса назад, все погрузились и уехали.

— Ну ни хрена себе! — повторил парень, пораженный моей фантазией до глубины души. — А мне-то чего теперь делать?

— А вам они записочку оставили, — услужливо сказала я. — Там, в номере. Пойдемте, я вам открою.

Он без звука поплелся за мной, все еще не в силах прийти в себя после сногсшибательного известия. Мы поднялись на второй этаж и остановились перед двадцать пятым номером. Здесь мы впервые внимательно посмотрели друг на друга. У парня под левой скулой лиловел внушительных размеров фингал, придававший ему задиристый и слегка печальный вид.

— Сменилась, что ль? — мрачно спросил он меня. — Вроде другая была… А вообще, я тебя где-то видел…

— Меня по телевизору показывали, — не моргнув глазом, ответила я. — В программе ОРТ.

Я открыла ключом дверь и предупредительно уступила «бычку» дорогу. Он шагнул в комнату и издал возглас удивления. Я немедленно воспользовалась шокером, и парень с грохотом повалился на пол. В соседнем номере проснулись и заколошматили в стену. Не теряя времени, я сорвала с кровати простыню и, свернув ее в жгут, связала отморозка по рукам и ногам. Трофим, прикованный к батарее, с любопытством наблюдал за моими действиями.

— Ловко у тебя получается, — сдержанно похвалил он. — Недооценил я тебя. Ты в спецназе работаешь, что ли?

— Сейчас я работаю на Капустина, — бросила я через плечо. — И это сильно повышает его шансы.

Трофим кивнул на своего бойца, неподвижное тело которого я с трудом задвинула под кровать, и почти равнодушно осведомился:

— А это чудо откуда? Что, ребята уже вернулись?

— Не вернулись, не радуйся. А этого твой Вадим все-таки оставил на стреме. Настырный он у тебя, Вадим этот!

Трофим кивнул.

— Вадим с головой, — согласился он, — а вот оставил дурака!

Неожиданно в дверь постучали. Держа наготове шокер, я чуть-чуть приоткрыла дверь. Передо мной в трусах и майке, встрепанный и разгневанный, стоял жилец из соседнего номера.

— До каких пор! — выкрикнул он высоким противным голосом. — До каких, я спрашиваю, пор будет продолжаться этот бардак? Я не спал всю ночь! Я обращусь к администрации гостиницы, в конце концов! Пусть вас выселяют! Это безобразие! — и он взволнованно поправил на носу большие роговые очки.

Я посмотрела на него с сожалением и сказала низким грудным голосом:

— Мужчина! Как вам не стыдно! Лезть в номер к незнакомой даме — в одних трусах! Я этого так не оставлю. Я немедленно сама иду к директору гостиницы и выясняю ваши координаты. Завтра же я напишу жалобу на ваше производство. Пусть знают, как славно вы проводите время в командировках!

Мужчина в неглиже побледнел. Он лихорадочно схватился за очки, за трусы, беспомощно открыл рот, но не нашелся, что сказать, а когда я холодно обронила: «Скройтесь с моих глаз!», тотчас пропал.