Алмазная одиссея

Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя, наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;
Пусть час не пробил, жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы, не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.

Умей мечтать, не став рабом мечтанья,

И мыслить, мысли не обожествив;
Равно встречай успех и поруганье,
He забывая, что их голос лжив;
Останься тих, когда твое же слово
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена, и снова
Ты должен все воссоздавать с основ.

Умей поставить в радостной надежде,

На карту все, что накопил с трудом,
Все проиграть и нищим стать, как прежде
И никогда не пожалеть о том;
Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело,
И только Воля говорит: «Иди!»

Останься прост, беседуя с царями,

Останься честен, говоря с толпой;
Будь прям и тверд с врагами и с друзьями,
Пусть все, в свой час, считаются с тобой;
Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неуловимый бег, —
Тогда весь мир ты примешь, как владенье,
Тогда, мой сын, ты будешь Человек[6]!

Вит. Круто. Мне нравится. Удивительно, Лим, что ты его сохранил. Вряд ли среди игреков считается почетным звание человека.

Евграф сидит возле иллюминатора и смотрит в него, словно в окошко.

Евграф. И да, и нет.

Лим. Как понимать?

Евграф. То, во что превратилось человечество сейчас, – печальная картина. То, каковыми вы можете быть, а лучшие из вас и были, – достойно поклонения.

Вит. Вот как. А я думал, мы сейчас круче, чем раньше. Вон у нас какие технологии. Всю Землю освоили, в космосе за своих.

Евграф. Это не главное, Вит, совсем не главное. (Качает головой.) Чем вы живете? Каковы ваши цели? О чем мечтаете?

Вит. Ну…

Евграф поворачивается к Виту и смотрит очень серьезно.

Евграф. Я тебе скажу. Заработать побольше, развлечься – как ты говоришь – покруче, и чем-нибудь похвастаться перед другими. Вот ради чего вы живете.

Вит (обиженно). Разве?

Евграф. Попробуй вспомнить, о чем мечтал сам или твои знакомые, – и почти всегда будет так, как я сказал.

Вит. Но ты сам говорил – жизнью надо наслаждаться.

Евграф. Да. Наслаждаться теми благами, которые есть. А не требовать все больше и больше. Но аппетит человеческий невозможно умерить. Есть такая старая сказка о рыбаке и рыбке.

Вит. Ладно-ладно, не надо сказок. Хватит с меня. Знаешь что? Хочу еще раз в систему Сириуса, чтобы по Трону побродить, – занятно у них. А уже потом на Землю. Хватит топлива для прыжка?

Евграф. Топлива хватит, но вот сможем ли прыгнуть – не ясно. «Фобос» сильно пострадал при обстреле. Но попробовать можно.

Вит. А отремонтировать не можешь?

Евграф. Не хватает кое-каких элементов. В системе Ран купить их можно только в Пекле.

Вит. Тогда так и сделаем. Пробуем уйти в прыжок, если нет – в Пекло.

Евграф. Вит, мне очень не нравится то, что я вижу. (Смотрит в иллюминатор. Вит подходит, смотрит тоже. Потом в дисплеи, на которых ничего, кроме черноты, мерцающей звездами.)

Вит. Ничего не вижу. Что случилось?

Евграф. Из гиперпрыжка выныривают корабли кенурийцев. Их больше, чем было.

Вит. Отремонтировали матку, стало быть. Что делать, сумеем уйти?

Евграф. Катер Идриса еще не вошел в атмосферу Ки-Се-Вох. И не успеет – кенурийцы устремились на его перехват. Думаю, собираются сбить.

Вит. А мы их не интересуем?

Евграф. Пока нет. Но Идрис…

Вит. Мы можем их отвлечь?

Евграф (почесывая подбородок). Хм… Возможно. Большим недостатком кенурийцев…

Вит. Короче, Ев!

Евграф. Кенурийцы, повинуясь матке, всегда всем скопом атакуют одного противника. За исключением войн – но тогда и маток больше.