Алмазная пыль

Георг опустил ноги на пол и отставил фужер. Нет, он не был пьян и буйствовать вроде не собирался. Да и мягкость в чертах лицах совершенно точно оказалась обманчивой: как и меня, его мучили сейчас безрадостные мысли.

И тут я сообразила. Глаша обмолвилась когда-то, что баронесса умерла под Рождество – а сегодня на календаре двадцатое декабря. Быть того не может…

– Садитесь, Марго, не бойтесь, – уже иным тоном предложил Георг. – Сегодня, видите ли, я чувствую необходимость излить кому-нибудь душу, и вы вполне на эту роль подходите.

Не дожидаясь согласия, он передвинул фужер ближе ко второму креслу и с бульканьем наполнил его до краев.

Мэри Шелли смотрела теперь умоляюще. Я положила ее на стол, лицом вниз, и пожала плечами:

– Ну ладно…

Янтарной жидкости было всего-то полбутылки.

– Вы нынче снова виделись с моим братом, не так ли? – поинтересовался Георг, когда я маленькими глотками опустошила фужер почти наполовину.

– С чего вы взяли?.. – сморщилась я и покрутила головой в поисках, лимона или хотя бы огурчика.

Сморщился и Георг, когда увидел, что я запиваю его дорогущий коньяк водой – но мне было плевать. Если честно, коньяку я всегда предпочитала хорошее пиво.

– Так виделись или нет? – резче спросил он.

– Допустим, виделась, – лихо ответила я. Коньяк явно притупил чувство самосохранения. – Уволите меня за это?

Георг только пожал плечами, вроде бы даже безразлично, и сделал пару глотков прямо из горлышка. Кажется, он не злился.

– Знаете, Марго, – отозвался, наконец, он, – я ценю, что вы хотя бы говорите правду. Ненавижу, когда мне лгут. По моему мнению, самая мерзкая вещь в мире это ложь. Хуже только предательство. Вас предавали когда-нибудь, Марго? Самые близкие люди, которым вы верили, как себе? Предавали?

– Самые близкие?.. Пожалуй, что нет. Наверное, мне повезло.

– Да, вам повезло.

Дьявольские зеленые глаза смотрели пристально, проникновенно, не позволяя мне самой отвести взгляд.

– Зачем вы видитесь с моим братом? – снова спросил он. И, не дав мне ответить, вдруг повысил голос: – наверное, жалеете его? Бедняжка, потерял любимую и уже шесть лет ищет правду. Так вот, он не ищет никакую правду, Марго, он изображает бурную деятельность – лишь бы не остаться один на один с осознанием, что это он довел ее до могилы! Думаете, она просто глупо и по-бабьи изменила мне? Не-ет. Она предала меня. Предала нашу семью, опозорила фамилию, уничтожила нас всех!

Я кашлянула и неловко спросила:

– Это как-то связано с тиарой вашей матери?

Георг небрежно кивнул и сделал большой глоток коньяка.

– Шесть лет назад об этом не судачили только ленивые, – кривя губы, смотря теперь куда-то вдаль, мимо меня, признал он. Вот теперь стало заметно, что коньяк все-таки берет над ним верх. – Это была заветная мечта моего деда – стать поставщиком императорского дома. Он был богат, знаменит на всю столицу, и дела на фабрике шли отлично. Не хватало только одного – признания императора. Потому-то, желая завоевать расположение, дед преподнес Романовым подарок к свадьбе одной из великих княжон. Семейную реликвию, тиару с двадцатью шестью редкими черными жемчужинами. А потом… оценщик ювелирного дома заявил, что знаменитая тиара – подделка. Вы можете себе это представить, Марго?

Я обескуражено покачала головой, а Георг зло усмехнулся и снова пригубил из горлышка.

– Вот и дед сперва не верил. Всерьез думал, его конкуренты нарочно подменили тиару. Потому и велел провести опись всех прочих ценностей в Хранилище. Вызвал именитых экспертов, чтобы те подтвердили подлинность камней. И что вы думаете?

Георг снова тяжело уставился мне в глаза, но моего ответа не дождался. Выпалил сам – да с такой болью, словно его прямо сейчас пытали раскаленным железом:

– Не меньше трети украшений в Хранилище оказались фальшивками! В нашем доме! Те самые украшения, которые дед делал своими руками! Из лучших, отборных камней!

Георг надолго замолчал. К бутылке больше не притрагивался, а глаза были такими пустыми и измученными, что я, чувствуя невыразимую жалость, невольно потянулась к нему рукой. Легонько сжала его ладонь. Георг вздрогнул, будто его обожгли. Удивленно посмотрел на наши руки – зато немного пришел в себя.

– Деда хватил удар в тот день, – продолжал он, глядя, как мои пальцы стыдливо выскользнули из его ладони. – Он слег и… словом, больше так и не поднялся. Мне было двадцать девять тогда. И мне пришлось встать у руля семейного бизнеса. Я тогда все думал, кто мог проникнуть в наш дом, в наше Хранилище? Да не раз или два – а регулярно! Доступ к Хранилищу имели лишь несколько человек, а именно – я, дед и моя жена. Дед доверял ей не меньше, чем Кики. Я доверял ей больше, чем самому себе. Я и подумать не мог, чтоб она… Полиция плотно занялась нашей тогдашней прислугой: они считали, что кто-то из них сделал дубликат ключей. А у меня возникла другая догадка. Сумасшедшая. Нелепая. Дед испепелил бы меня взглядом, если б я посмел озвучить ее при нем…

– Ваш брат? – без голоса спросила я.