Алмазная скрижаль

Вадим Андреевич даже немного рассердился на беззащитную рукопись. Рыжий, похожий на обезьяну Щелкунчик — один из сеиримов? Что имела в виду Мария Муравьева? Может быть, своей гибелью она предупреждала, что не каждый двуногий — человек? И блуждающий в лабиринтах генетического кода рыжий зверь когда-нибудь покажет оскал питекантропа?

* * *

За ночь мороз высушил лужи. Стеклярусный ледок на гребнях сугробов лопался и осыпался, вызванивая что-то весеннее. По тонкому свежевыпавшему снежку играло румяное мартовское солнце. Тенькала синичка. Час этот, звонкий и пустой, как голова Вадима Андреевича после бессонной ночи, к чести его проведенной без никотина, радовал неведомыми ожиданиями, даже в движениях появилась забытая резвость.

Развитое за много лет оперативной работы чутье подсказывало: сегодня должно произойти нечто неординарное.

Дело «экспедиции смертников» вынырнуло из многолетних архивных отложений, как ископаемый акулий зуб из пресноводной тины, и теперь лежало в его рабочем сейфе. Несколько вечеров он провел в архиве МВД, пользуясь неограниченным кредитом у главного архивариуса, худенькой дамы, с нескромной надеждой поглядывающей на могутные плечи Вадима Андреевича и его строевую выправку.

Желтая, словно подпаленная по углам папка хранила множество следов. Среди них была отметка и об отмененной за давностью лет сугубой секретности этого дела. В самом начале 1962 года Академия наук СССР организовала экспедицию, в документах она именовалась «Гиперборея-62». Экспедиции предстояло исследовать берега озера Орьма, бассейны рек Нименьги и Лепши, дойти до озера Спасского. Потом экспедиция должна была продвинуться на север до Архангельска. В районе деревни Осковской ее видели в последний раз: 22 мая отряд переправился через озеро Долгое. Исчезли десять из одиннадцати участников «экспедиции смертников». Среди них были биологи, антропологи, палеоботаники, трое археологов и даже палеолингвист и астрофизик. Состав экспедиции уже немало удивил Вадима. Видимо, наука собиралась сделать решительный бросок на Север. Из материалов дела явствовало, что в живых остался лишь один из участников экспедиции — художник Хорда В. П., отставший от экспедиции в районе озера Долгое из-за обострившейся болезни. В деле о розыске эта личность впоследствии не фигурировала. В маршрутных картах экспедиции значились озера Спасское и Долгое. Вадим напрягся, не веря в удачу. Туда же, судя по карте, направлялись Вавилов и Реченко. Вадим долго вычерчивал на карте почти равносторонний треугольник, острием вниз, соединявший места трагедий.

С первого взгляда дело показалось Вадиму явно не полным. Кто-то основательно перетряхнул документы. Некоторые страницы были ювелирно удалены. Папки аккуратно расшиты, а потом снова приведены в первоначальный вид. Вадим позвонил в архив, пытаясь выяснить, кто забирал дело в последний раз. Архивариус, обрадованная его звонком, уверяла, что дело десятилетиями лежало невостребованным, но при переезде архива кое-что вполне могло быть утрачено. Да и дело этой категории подлежит уничтожению за давностью лет. Фиолетовая штемпельная печать, как на куске рыночной говядины, действительно утверждала приговор над делом пропавшей экспедиции. Остаток дня Вадим «прокручивал» по адресному бюро возможных свидетелей «лепшанского дела» — так окрестил он его для памяти. Родственники пропавших без вести, их коллеги, научные вдохновители экспедиции различной степени компетентности значились «выбывшими по смерти» или просто отсутствовали в мире живых без уважительной причины. Напротив одной фамилии стояла странная пометка, напоминавшая заключенную в круг букву «Т». Пометка казалась довольно свежей. Чернила еще не успели выцвести и глянцевито отсвечивали. Хорда В.П. — художник экспедиции. Вадим долго запрашивал по адресным файлам эту несминаемую фамилию и наконец раздобыл адрес через вездесущего Исхакова.