Алмазная скрижаль

— Расскажите, Герасим, — сразу зажглась Лика.

— Неча сказывать… Огнеручица в наших лесах живет. Из персти выводит пламя и сама как в пламени является, и над головой огонь пляшет. Вот только одежи на ней никакой не быват…

Отец Гурий вздрогнул. Неделю назад, на Иоанна Крестителя, он выбрался из своего укрывища раньше обычного. Тонкий серпик луны с ягнячьим любопытством выглядывал из-за рощицы. Вычитав утреннее правило, отец Гурий подхватил ведерко и почти вприпрыжку побежал к ручью; подгонял утренний холод. Отец Гурий решил сократить дорогу. Раздвинув цветущие заросли кипрея, он двинулся напрямик. Вот и поляна у самого ручья. В глаза плеснуло жемчужной белизной. Дыхание отца Гурия остановилось, а сердце, напротив, бешено запрыгало.

Среди розового тумана кипрея стояла нагая женщина. Капли росы дрожали, и ее волшебно гибкое тело искрилось живой влагой. Светлые серебристые волосы были мокры от росы и струились до земли. Первый луч солнца ласкал ее нежное лицо и грудь. Она тянула к солнцу тонкие, почти прозрачные руки, и солнце пеленало ее радужной пряжей лучей.

Из рук отца Гурия с грохотом, показавшимся ему вселенским, вырвалось пустое ведро. Женщина плавно обернулась на шум, но не сжалась, не испугалась. Она с улыбкой протянула ему радужный клубок в сложенных лодейкой руках.

Еще секунда, и он бы погиб, но, совладав с искушением, монах успел перекрестить видение. Женщина, все еще улыбаясь, шагнула к нему. Отец Гурий подхватил подол рясы и бросился прочь, ломая ивняк. Несомненно, это была бесовка. Любая женщина, одна, в глухом лесном месте, испугалась бы и убежала, а эта… От более опытных в монашеском деле братьев отец Гурий знал природу этих явлений. В тот день весь ад восстал на него. Плача о грехах своих, о слабом теле, едва устоявшем в искушении, он провел несколько дней.

— Скорее сюда, — махал обеими руками Петр Маркович с дальнего высокого склона. — Здесь настоящее святилище. Смотрите! Это, без сомнения, древняя обсерватория Гипербореев, — не в меру разгоряченный для своих седин, Петр Маркович дрожащими руками гладил каменные желоба, проложенные в гладко пригнанных, точно обтесанных валунах, сдирая с камня лишайник, выкорчевывая островки неприхотливой северной травки. — Это визиры, они смотрят по сторонам света на созвездия полярного года.

В центре выложенных квадратом серых обтесанных монолитов белел большой круглый камень, светлый кварц в зеленоватой паутине мелких трещинок. Петр Маркович и Вадим присели у камня, разглядывая выбитое на камне солнце. Корона из загнутых подобно свастике лучей окружала неровный диск.

— Странно, визиры почему-то направлены ошибочно, да нет, они просто переориентированы на какие-то другие небесные объекты. Этого просто быть не может, — растерянно шептал старик, поднимая голову вверх и всматриваясь в прозрачно-голубое небо. — Но если ось эклиптики меняла наклон примерно двадцать пять тысяч лет назад, то это очень древний астрономический объект, в пять раз древнее египетских пирамид…

— Обсерватория не может существовать без тонких наблюдательных приборов, без линз, без специальной оптики. Это просто языческое капище, — с непонятным ему самому раздражением вступил в разговор отец Гурий.

— Да, действительно, — печально согласился Петр Маркович, — хотя, постойте, дайте припомнить… Еще Диодор Сицилийский писал, что в стране Гипербореев ему удалось увидеть Луну так близко, что можно было рассмотреть даже отдельные камни на ее поверхности. Может быть, он бывал где-то поблизости. Наверняка подобные обсерватории не были редкостью у предшествующей нам цивилизации. Ведь озеро это вполне судоходно и через речные пути соединяется с Балтикой…

— А че, изо льда можно даже очень хорошие стеклышки слить. Увеличивает сильно, только уметь надо, — все с изумлением посмотрели на Герасима, как если бы вдруг заговорил шершавый гранит обсерватории.

— Герасим, милый вы мой человек, вы совершили сейчас крупное историческое открытие… — Петр Маркович даже побледнел, он достал платок, отирая потное лицо и шею. — Как же я сам не догадался. Если рассчитать угол преломления и взять воду с небольшими химическими добавками, то можно получить прекрасные линзы и наблюдать звездное небо всю полярную ночь. — Петр Маркович сейчас же расположил на коленке блокнот и принялся зарисовывать план обсерватории.

После полудня захолодало. Приветливое солнышко скрылось. Время было возвращаться.

Поздним вечером Герасим, всего лишь пару раз ловко ковырнув иглой, вычинил ботинки отца Гурия. Но после вечерней молитвы, против обыкновения, отшельник не стал читать Книгу. Его потянуло к приехавшим людям, к их горячему костру на берегу и простой беседе. Высокий костер далеко отбрасывал комариные эскадрильи, пламя гудело, постреливали поленья, в котелке булькала очередная порция ухи. У костра, заложив руки за голову, раскинулся Герасим, раскосые глазки его сонно поблескивали. Петр Маркович и следователь о чем-то оживленно спорили. Девушка, умаявшись за день, наверное, уже спала в палатке на берегу.