Алмазное сердце

Волчица поняла без слов: вцепившись зубами в куртку, втащила упавшего в проходе мужчину к его притихшим в темноте приятелям. Вернувшись ко мне, перекинулась, чтобы порадовать наших недавних тюремщиков, а теперь пленников видом стройного девичьего тела, прежде чем захлопнуть и запереть на засов дверь.

Я смежил отяжелевшие веки, и о том, что происходило дальше, мог только догадываться по пробивающимся через гудение в моей голове звукам. Вот Яра открыла камеру Унго. Вот ушла куда‑то, но спустя минуту вернулась, звеня ключами. Вот они оба склонились надо мной, и тайлубиец подмышки поднял меня с пола и взвалил на плечо.

— Ошейник, — просипел я.

Если сейчас же не избавлюсь от этой дряни, до рассвета не доживу.

Унго уложил меня на что‑то твёрдое, видимо, на стол — ноги свисали, и отошёл, оставив рядом Яру. Её пальчики гладили мои волосы и лицо, и ощущение от этого было такое, словно кожу царапают тонкими иглами, но я мужественно терпел. Не хотелось обижать девочку недовольством, ей и так сегодня досталось. И не факт, что всё уже позади.

— Простите, дэй Джед, — возвратился Унго. — Я не нашёл ключей от ошейника.

Тут уже я не сдержался и застонал.

— Но я нашёл вот это!

Я заставил себя открыть глаза и увидел в руке друга огромные клещи. Даже думать не хотелось, зачем они в этом месте.

— Может быть немного больно, дэй Джед, — предупредил тайлубиец.

— Ничего. — Я с натугой улыбнулся, откидывая назад голову. — Лишь бы не щекотно. А к боли я почти привык…

Бедные люди! Как они живут с этим?

На шее остался саднящий кровоподтёк, но теперь это ненадолго. Избавившееся от магических оков тело быстро возвращало себе силы. Вместе с болью с лица сходили следы побоев, глаза перестали походить на две узкие щёлочки, сквозь которые я последний час едва видел мир вокруг. Голова ещё гудела, но уже не казалось, что она вот–вот взорвётся, а ноги не подкашивались при каждом шаге.

За то недолгое время, что я приходил в себя, Унго успел исследовать подвал. Очевидно, Менно хотел, чтобы как можно меньше людей знали о том, кто находится у него в гостях, и помимо тех троих, что остались в камере, охранников больше не было. Зато нашёлся брошенный на столе кошелёк и горстка мелких монет рядом: наверное, тюремщики играли во что‑то на деньги. Я присовокупил к добыче покорёженный серебряный ошейник и браслеты — вышло вполне недурственно.

— Пора.

Мы поднялись по узкой каменной лестнице и оказались на большом, выложенном булыжником дворе. Тут тоже не было ни души, как, наверное, и в доме, в подвале которого нас держали. В предрассветных сумерках небольшое одноэтажное строение казалось давно покинутым. Видимо, наземными помещениями дэй Людвиг не пользовался.

Вновь перекинувшаяся волчицей Яра насторожилась, уловив какой‑то звук, но тревога оказалась напрасной: шумел в стойле на заднем дворе уже засёдланный мул. Не знаю, кто и куда на нём собирался, скорее всего, явившийся последним тип с пистолетом, но теперь верхом поедет Унго, а мы с Диярой побежим следом. И неважно куда — я ведь не знал даже, где мы сейчас — лишь бы подальше.

Не успел я озвучить свой план, как волчица снова застыла, прислушиваясь, и тихонько зарычала, кивнув в сторону дома. В тишине послышались шаги. Слишком лёгкие для мужчины. Через минуту на дорожке появилась закутанная в шаль женщина. Шла, потягиваясь со сна, по сторонам не глядела и, наверное, так и не заметила бы нас, притаившихся в тени конюшни, если бы Яра не выпрыгнула на дорожку перед ней.

Ох, получит она у меня!

Но женщина, вопреки опасениям, не закричала: попятилась и замычала, размахивая руками. Немая? Учитывая специфику работы дэя Людвига — идеальная служанка.

— Не бойся. — Я вышел вперёд, отогнав волчицу. — В доме есть ещё кто‑то?

Она захлопала белесыми ресницами, а после замотала головой.

— Хорошо. Тогда… — Я присмотрелся к женщине: на вид лет сорок, невысокая, худощавая, бесцветное, невыразительное лицо. Но главное — фигура. — Снимай платье! — приказал я.

Она замычала испуганно и протестующе, на глазах заблестели слезы. Резко я взял, но времени деликатничать нет: светает, Менно вот–вот возвратится.

— Снимай платье, — повторил я, оттеснив служанку с дорожки к скамейке под тёмными окнами пустого дома. — Быстро.

Женщина сглотнула подступившие к горлу слезы, шлёпнулась на лавку и, тихонько подвывая, медленно потянула вверх подол вместе с нижней рубашкой.

— Тьфу, дура! — отвернулся я. — Платье! Мне нужно только твоё платье! Для неё! — кивком указал на присевшую в стороне Яру.

— Дэй Джед. — Выступил из тени Унго. — Может, у дэйны найдётся другая одежда, кроме той, что на ней?

Одежда у дэйны нашлась. Я на такое и не рассчитывал. Поняв, что ни я, ни мой темнокожий друг не претендуем ни на что, кроме, собственно, платья (как будто я сразу не так сказал!), служанка успокоилась и жестами пригласила нас в дом. Там зажгла свечи в большом канделябре и привела к заставленной старой мебелью и коробками комнате.

— Ы–мы!

Выбирайте!

— Даже думать не хочу, откуда здесь всё это, — пробормотал я, открыв один из шкафов.