Алмазные дни с Ошо. Новая алмазная сутра

Ошо начал совершать прогулки по территории отеля. Он ходил вокруг теннисных кортов и бассейна, гулял по лужайкам и садам. Хотя большую часть дороги он не видел из-за разных посетителей и учеников, приезжавших его поприветствовать. Некоторые из них просто улыбались и махали рукой, другие припадали к его стопам, и это создавало проблемы. Наблюдать за тем, как Ошо шествует через холл отеля и выходит в сад, было чрезвычайно приятно. Это было очень красиво. Даже в толпе вокруг него всегда было пространство. Я видела, как туристы, увидев Ошо, провожали его изумленным взглядом. Некоторые, и среди них были даже европейцы, складывали руки в намасте. Хотя не думаю, что они понимали смысл этого жеста, поскольку, когда Ошо проходил мимо них, они выглядели чрезвычайно озадаченными. Не имея опыта общения с Ошо и ничего не ожидая, они ощущали исходящее от него благословение всем и вся, и внутри них загорался огонь. Нескольким американским и итальянским туристам, за которыми я наблюдала, удалось по-настоящему увидеть Ошо, однако что было с этими туристами потом – неизвестно.

К Ошо приехали несколько его западных учеников. Среди них был Нискрия. Он привез с собой видеокамеру. Однажды он просто появился на пороге со своим аппаратом в руках. Тогда его еще никто не знал. Однако у него были хорошие рекомендации – его дважды изгоняли из Раджнишпурама, а Шила забрала его малу. Без него мы бы не увидели ни одного из прекрасных непальских дискурсов Ошо. Нискрия – эксцентричный немецкий оператор. Когда он впервые к нам приехал, то увлеченно экспериментировал с 3D форматом. Однажды он позвал нас в свой номер и показал нам трехмерные съемки, сделанные через зеркало, закрепленное специальным образом между двумя телевизорами. Он был так воодушевлен своими достижениями, что ни у кого из нас не хватило духу сказать ему, что мы, на самом деле, не увидели ничего особенного. Но Ошо потом все же проболтался. На одном из дискурсов он смачно пошутил на его счет.

То, что Ошо говорил во время дискурсов, было непредсказуемо и, конечно же, неуправляемо. По приезде в Непал Хасья сказала Ошо, что Непал по закону индуистская страна, так что, «пожалуйста… не говори ничего против индуизма». После чего на вечернем дискурсе в присутствии высокопоставленных особ и представителей прессы он заявил, что его друзья попросили не высказываться против индуизма, но что он может поделать? Именно здесь и нужно говорить об индуизме и показывать все его недостатки. Не высказываться же ему против христианства! Нет, он припасет свои аргументы против христианства до визита в Италию. В то время в Непал собиралась приехать целая команда итальянских киношников, а Серджано уже был с нами.

Мы, кстати, подали документы на открытие Ошо итальянской визы и вот-вот должны были получить все необходимые бумаги. Так что нам было невыгодно заявлять во всеуслышание, что Ошо собирается ехать в Италию, пока мы не получим документы. Мы держали это в тайне. В тот вечер Серджано фотографировал Ошо. Он стоял рядом с ним, лицом к аудитории, и мне стало ужасно смешно, когда я увидела, как у Серджано вылезли глаза на лоб. Он одними губами произнес «итальянская виза» и сделал движение, как будто он рвет документы и бросает их через плечо.

Мы провели в Непале уже три месяца, и нам самим пора было продлевать визы. Мы так и не нашли подходящего дворца для Ошо или хотя бы небольшого дома, поэтому вынуждены были жить в отеле. Особых перспектив у нас не было, хотя местные жители и служащие отеля относились к Ошо с любовью и уважением. Мужчины, вместе с которыми я работала в прачечной, всегда просили билеты на вечерние дискурсы. Приходили к нам и уборщики, и официанты. Однажды в комнату Мукти зашел официант, он принес заказанный чай. Увидев у Мукти в руках плеер, он поинтересовался: «Вы слушаете дискурс Ошо?» Мукти дала ему наушники. Он сел и прослушал весь дискурс до конца.

Мне очень нравились эти люди. Однажды я зашла в лавку, чтобы сделать кое-какие покупки. Тут же ко мне подошли продавцы и сказали: «Ваш гуру – нехорошо». (Как-то во время дискурса Ошо сказал: «Будда отрекся от богатства – ну и что? А я отрекся от бедности».) Несмотря на то, что они критиковали Ошо, в этом не чувствовалось какого-то злого умысла. По крайней мере, они интересовались тем, что он говорил.

И все же, когда мы пришли продлевать визы, нам отказали.