Алмазные дни с Ошо. Новая алмазная сутра

Поэтому, Четана, не стоит так напрягать ум. Не думай об этом, иначе ты еще больше запутаешься. Лучше начни наблюдать и осознавать, и ты увидишь, как вопросы исчезнут.

Я здесь не для того, чтобы решать твои проблемы, я здесь для того, чтобы освободить тебя от проблем, а это два совершенно разных подхода» («Путь Мистика»).

Если бы мы не задавали ему вопросов, он бы все время молчал. Когда же он говорил, то рассказывал нам о великих тайнах и секретах древних мудрецов. Однажды я слышала, как он сказал: «Несмотря на то, что многие мои слова проходят мимо вас, все же я буду говорить». Мне казалось, что он должен сказать все, что мог, потому что его дни были сочтены.

Я говорила с Рафием о здоровье Ошо, и он вспомнил историю, которую Ошо нам много раз рассказывал:

«Гаутама Будда и его ученик Ананда гуляли как-то в осеннем лесу и беседовали. Ананда спросил Будду, рассказал ли тот обо всем, или что-то осталось тайной? К тому времени Будда говорил с учениками уже сорок лет. Будда наклонился и поднял целую охапку опавших листьев. Указывая на охапку, он сказал: „Видишь эти листья у меня в руке? Это то, что я вам рассказал“. Другой рукой он указал на листья, оставшиеся на земле: „А это то, что осталось тайной“».

Рафию казалось, что в Уругвае Ошо поднял целую охапку листьев, подбросил их вверх, и теперь они дождем осыпаются на учеников, находящихся рядом.

«Истина – это чистое сознание», – говорил Ошо.

Теперь он почти не шутил, но это не значит, что во время дискурсов мы не смеялись. Однажды мы смеялись так, что не могли остановиться. Помню, как я смотрела на людей, сидевших в комнате, и увидела Хасью. Стоило нам взглянуть друг на друга, и мы рассмеялись, от этого рассмеялись и все присутствующие. Мы держались за животы еще долго после того, как Ошо отпустил какую-то шутку и уже говорил о чем-то довольно «серьезном». Японка Гита смеялась заливистым, чрезвычайно заразительным смехом. Каждый раз, слыша ее смех, Ошо не мог удержаться. Он переставал говорить, и мы просто вместе смеялись, практически без причины. Остальные подхватывали, и в итоге мы превращались в один сплошной смех. Ошо говорил, что смех – это величайшее явление духовности:

«Смех Мастера и смех ученика обладают одним и тем же свойством, одной и той же ценностью. Между ними нет никакой разницы. Во всем остальном Мастер и ученик отличаются друг от друга. Ученик учится, блуждая во тьме, в то время как Мастер полон света, ему не нужно идти на ощупь. Но будь ты во тьме или полон света, вас объединяет смех.

Для меня смех – это высшее духовное качество, именно с помощью смеха происходит встреча невежды с просветленным» («Передача лампы»).

Когда Гита смеялась, у нее устанавливались свои, особые отношения с Мастером. У Миларепы тоже был уникальный способ быть близким с Ошо. Он постоянно задавал вопросы, слыша которые, Ошо не мог удержаться от смеха и постоянно подшучивал на Миларепой. То была великолепная игра.

Однако реальность внешнего мира давала о себе знать. У Ошо заканчивалась виза. И хотя было решено выдать Ошо вид на жительство, и мы даже подготовили заявление в прессе, на следующий день после принятия это решение было аннулировано. Сангинетти, президент Уругвая, получил уведомление из Вашингтона, в котором говорилось, что если Ошо поселится в Уругвае, то обещанных Америкой займов Уругваю не видать. Все просто!

Хасья и Джайеш постоянно куда-нибудь ездили. В воздухе витала идея пожить на океанском лайнере, и сначала Хасья и Джайеш уехали в Англию в надежде купить списанный самолет, а теперь они отправились в Гонконг присмотреть какое-нибудь судно. Но у Ошо голова кружилась, даже если при нем кто-то качался на качелях, так что идея с лайнером оказалась не самой лучшей. Однако, несмотря на это, Ошо увлеченно строил планы о том, как он будет жить на корабле. Я ни разу не видела, чтобы Ошо от чего-нибудь отказывался. Когда Хасья сказала, что жизнь на лайнере вредна для его здоровья, Ошо заявил: «Ну, если уж я приспособился к жизни на этой планете, то мое тело вполне привыкнет и к морской качке. По крайней мере, тогда вы будете свободны». Когда Хасья и Джайеш не путешествовали, они жили в Монтевидео у Маркоса, уругвайского бизнесмена. У него были связи в правительственных кругах, и он мог нам помочь. Кроме того, у него было большое сердце. Он делал все возможное, чтобы Ошо остался в его стране.

Однажды Ошо позвал Вивек и Девараджа к себе в комнату и сказал, что больше не чувствует себя безопасно в Уругвае и хочет вернуться в Индию.

Для меня Уругвай тоже потерял свою прелесть, мне казалось, что мы вновь окружены врагами. И буквально через два дня полицейские, которые постоянно следили за нашим домом вот уже больше двух месяцев, неожиданно сняли наблюдение. Это было очень странно: может быть, кто-то замышлял какое-нибудь злодейство против Ошо, и полиция не хотела вмешиваться? Мы связались с местным отделом безопасности. И на этот раз мы сами попросили их охранять наш дом. Мы даже им заплатили.