Алмазные нервы

Я ответил. Георгий Юрьевич некоторое время подумал, а затем несколькими быстрыми движениями расстегнул застежки на ремнях.

— Итак… Я надеюсь на ваше благоразумие и питаю надежду на то, что вы не попытаетесь убежать. Поверьте мне, все, что тут делается, делается только для вашего же здоровья.

— Верю. — Я действительно верил.

— Ну вот и замечательно… — После этих слов я перестал слушать врача.

— Матрица. — тихо позвал я.

— Да, Артем? — Уже почти привычное головокружение и короткая острая боль.

— Где я?

— Частная клиника, расположенная на окраине города. — Далее прозвучал ничего мне не сказавший адрес — Принадлежит корпорации «Зенит». При анализе документов выяснено, что корпорация «Зенит» является прикрытием. Действительных хозяев установить сложно. Тебе нужен план?

— Нет…

— Должна отметить, что передача данных довольно затруднена… Ты находишься под очень надежной защитой.

— Что там с Алмазными НЕРвами?

— На данный момент их местонахождение определить почти невозможно.

— А кто последний имел с ними дело?

— Информация отрывочна. Предположительно Константин Таманский.

— Ясно…

Господин журналист все-таки добился своего. А меня выключил из игры. Такое складывается впечатление. Вот только куда делся Мартин… И все остальные.

А господин журналист мог работать на Шептуна… И клиника эта… очень какая-то «шептунская».

— Матрица, найди информацию о личности «Шептун».

— Информация неполная. Желтая пресса, рабочие файлы, слухи, архивы спецслужб. Что тебя интересует?

— Если бы я знал. Наверное, как с ним связаться.

Матрица некоторое время помолчала, а затем предложила:

— Могу предложить канал связи через личный код Константина Таманского.

— Давай… — сказал я, забыв, что никакого переговорного устройства у меня нет.

— Вывожу на изолированный канал внутренней связи в твоей палате. Просто говори, тут очень чувствительные микрофоны.

Некоторое время была тишина, а затем чуть возбужденный голос Шептуна произнес:

— Привет, Скример. Ты откуда?

— От верблюда, — ответил я, не придумав ничего умнее. — Это не Скример..

— Понятно, — после паузы ответил Шептун — Это не Скример. Это Артем.

Шептун был не лыком шит. И я успел оценить мощность встроенных в него систем, объем перекачиваемой информации и изумительную вещь под названием «идентификационная голосовая база данных», которую может себе позволить служба охраны не всякой корпорации.

— Совершенно верно, Шептун… Это Артем. — Я не имел никакого плана действий. — Нам бы встретиться.

— Хм… Прошу прощения, Артем, но зачем? Хотя я много дам за то, чтобы узнать способ, каким вы обнаружили код связи с Таманским. Пожалуй, можно и встретиться. Мне подойти к вам?

— Ко мне? — спросил я и понял, кого скрывала ширмовая корпорация «Зенит». — Нет, спасибо. Знаете, не могли бы вы дать сигнал кому надо, чтобы меня привели к вам. Я не слишком-то люблю больничные палаты. И кормят тут преотвратно.

— Преотвратно? — Шептун помолчал. — Ну да… Как я понимаю, вам вводили внутривенно. Да, питательный раствор не самая интересная еда.

Господи, нельзя же с такой скоростью перекачивать данные! Вряд ли он сейчас сидит за местным терминалом и смотрит в мою больничную карту.

— Хорошо, — продолжил Шептун. — Вас проводят. О мелочах не беспокойтесь. Одежда, документы… Это мелочи. — И я почувствовал, что он ухмыляется.

— Приятно быть богом? — вдруг неожиданно даже для самого себя спросил я.

— Богом? Наверное. Не знаю. А почему вы спросили?

— Просто пошутил… Когда мы увидимся?

— Через час.

И наступила тишина.

— Спасибо, Матрица! — Но она тоже молчала. — Матрица?

— Да?

— Что можно найти, — под ложечкой у меня засосало, перед глазами завертелись противные цветные искры, появилось предчувствие нехорошего, — найти по Мартину.

— Мартин… — Матрица на миг замолчала. Миллионы маленьких электрончиков срывались с орбит и неслись по своим делам. Закрывались и открывались транзисторы… — По данным службы внешней разведки России, лейтенант Мыльников Мартин Александрович погиб при выполнении…

Противные цветные точки перед глазами вспыхнули яркими и радужными змеями. Дико заболели виски… Я почувствовал, что опять это темное, страшное…

В сознание меня привел Георгий Юрьевич, который принес одежду и какие-то стимуляторы. Очень неодобрительным тоном он сообщил мне, что по своей воле ни за какие коврижки не выпустил бы меня из-под своей опеки, но обстоятельства… Здоровье… Критическое состояние… Компетентные органы…

Его голос сливался в бесконечный гул. Гул походил на жужжание одинокой пчелы в совершенно пустой, выгоревшей сфере человеческого мира, в которой не осталось больше ничего стоящего. Одно только серое и шершавое, как акулий бок, одиночество. Беспросветное и безнадежное, сколько бы лет оно ни длилось. Сто или больше… Не имеет значения.

Осталось только доиграть и выйти к финишу пусть не первым, но хотя бы не последним.