Алмазные нервы

— Мне, дорогой ты мой, как видишь, заниматься делами совсем недосуг. Мне задницу спасать надо. А трапперы и «Ультра» с меня не слезут, пока эти самые трижды проклятые НЕРвы… И я не смогу спокойно спать… И не потому, что на мне охотники висят, а потому, что я выпустил такого джинна из бутылки, возможностей которого никто не знает. Вот только уничтожить их я не смог. Эти НЕРвы — мое создание, мои дети. Я не убиваю своих детей, какими бы уродами они ни были. Ты… ты найдешь их. А там уж ответственность на тебе будет, на тебе…

Дневник… Вся информация…

Болтун давно бредил. Его шатало. Если бы не узость коридора, он бы попросту упал. Я подхватил его. Подбежал Тройка. Мы усадили Болтуна возле стенки. Его глаза остекленели, изо рта вырывались несвязные слова…

— Дайте, дайте…

— Чего дать? — спросил Тройка.

— Чего угодно, но дайте…

Руки Болтуна конвульсивно дернулись, и он щелкнул себя по внутренней стороне запястья жестом, понятным любому наркоману.

— Дерьмо собачье! У него же ломка, чего вы смотрите? — воскликнул Мартин. — Кольните его, у кого-нибудь есть? А?

Его рука нырнула в какой-то потайной кармашек, а затем всадила короткий, одноразовый инжектор Болтуну в шею. У того в горле что-то забулькало, и он начал валиться на правый бок.

— Что ты ему вогнал? — поинтересовался Тройка.

— Растворенный крэк.

— Ни хрена себе…

Он очнулся только через час. За это время мы доволокли его до места, где лилась какая-то вода из пробитой трубы. Помылись, ополоснули лицо Болтуну.

— Мать… Что это было? — спросил Болтун.

— Крэк, — ответил Тройка.

— Не пудри мозги, — вяло возразил Болтун. — Что я, крэка не пробовал?!

— Растворенный… — добавил Мартин.

— Елки… — только простонал Болтун. — Вы же меня на него посадите… Я же потом не слезу.

— Слезешь, если ты им раньше не ширялся, то еще пять вмазок у тебя есть. А что ты прикажешь делать, у тебя коллапс начался. — Тройка был уже на взводе.

— Козел. С собой ширево таскать надо, нарк поганый.

— Пошел ты… — спокойно ответил Болтун и опустил голову под струю холодной воды.

— Где они?

— Что где? — Болтун не вырывался.

— НЕРвы где? Ты сказал, что спрятал. Болтун захихикал. Потом засмеялся. Потом у него началась истерика. Он хохотал, заливаясь слезами, стучал кулаками по земле, катался из стороны в сторону.

Мартин подошел сзади и тронул меня за плечо.

— Погоди, — сказал он. — Это отходняк у него. Я знаю, что делать.

И с размаху всадил катающемуся Болтуну ногой в копчик.

Болтун взвыл, выгибаясь дугой, но смеяться перестал. Тихо лежал, хлопая мокрыми от слез глазами.

— Так где ты их спрятал? — повторил мой вопрос Тройка.

Болтун снова хихикнул, но справился с собой:

— У якудза.

Когда мы выбрались, в торговых рядах на Литературной площади не произошло никаких изменений. Трапперы действовали чисто. В озере рынка их бросок не вызвал никаких волн.

14. Константин Таманский Независимый журналист 34 года

— Это мясо. Тушенное в вине с грибами, — ледяным голосом произнесла Ласточка, грохнув передо мной тарелку с неприятного вида месивом. От него гнусно пахло. — Если ты помнишь, это твой заказ, сделан по дороге из Гомеля. С тех пор свято храню. Будешь есть?

— Спасибо, милая, я уже сыт, — чинно сказал я.

Игорь сидел в кресле и испуганно смотрел на нас. Из-под футболки торчала рукоятка «стечкина».

— Ты сволочь, Таманский. Редкая скотина.

— Знаю. Уж таким создал меня свет. Ладно, не будем усложнять отношения. Познакомься лучше: это Игорь.

Ласточка обернулась и внимательно осмотрела моего найденыша. Тот пялился на нее, что было вполне понятно, на Ласточке из одежды имелся только полупрозрачный малиновый халатик.

— Он что, будет здесь жить?

— «Кто сей волосатый? Он что, у нас ночевать станет?» — процитировал я классика. Вроде это был Тургенев, а может, и нет, не так уж хорошо я знал старинную литературу. По крайней мере, нечто из старой школьной программы, пока еще не был введен проект «Минимум». — Нет, жить он будет как раз-таки у меня. Хотя… Слушай, а чего бы тебе не поехать домой? Я как-то сразу не сообразил. Ты ж не бездомный, сам сказал, на Арбате обитаешь…

— Обитал, — обиженно буркнул Игорь. — Меня отец из дому выгнал месяц назад.

— Ах, у тебя и отец есть? Кем работает?

— Никем. Безработный. Раньше почтовым служащим был, а потом почтамт автоматизировали, вот и выкинули…

— А чего ж выгнали-то?

— Да он целыми днями на «белом» сидит…

«Белый» — дешевое дерьмо, от которого быстро загибаются. Чередует милейшие глюки с приступами страшенного буйства. Не стоит пацану к папаше возвращаться, беда будет. Оторвет ему батя голову или он батю чпокнет, вон как «стечкина» своего возлюбил. Вот так, Таманский, усыновил малолетнего преступника, майся теперь.

— Представь меня, — велела Ласточка, бросив тарелку с мясом в мусороприемник.

— Это Ласточка. А это — Игорь. Фамилия твоя как, друг негров?

— Короленко.

— Игорь Короленко, стало быть. Дай ему что-нибудь съесть, Ласточка.