Алмазные псы

Все это время народ Ремонтуара жил одной лишь верой, ведь сочленители не знали, идет ли к ним помощь. В первую тысячу лет они покинули систему, ужав свое сообщество до минимально необходимого ядра в несколько сотен тысяч человек. Немногочисленные уцелевшие перенесли культурный материал, который им удалось сохранить за долгие века борьбы с пятном, в полое каменное тело и с помощью разгонного двигателя направили его подальше от галактической плоскости, используя в качестве топлива сам камень. Импровизированный корабль назвали «Надеждой». Сочленителям пришлось прибегнуть к миллионам разных уловок, чтобы провести «Надежду» через осаждавшие их орды саранчи.

Почти все пассажиры «Надежды» две тысячи лет провели в одиночестве в криосне, пока до них не добрались Ирравель и Маркарян.

– Из «Надежды» получится превосходный щит, – сказал Маркарян, когда они были уже близко, – если вдруг кто-то из нас решится нанести упреждающий удар…

– Не думай, что я на такое не способна.

«Ирондель» и «Хидэёси» расположились по обеим сторонам от темного каменного осколка, подготовили поля для захвата, приблизились.

– Почему же ты этого не сделала?

Ирравель не сразу нашлась с ответом. А потом все поняла и удивилась, как это он не пришел в голову раньше.

– Потому что месть нужна мне меньше, чем мы нужны им.

– Высшая цель?

– Искупление.

«Надежда», галактическая плоскость – около 40 000 г. н. э

Времени было в обрез. Приближаясь с севера Галактики, они привлекли внимание саранчи и направили ее прямо к маленькому, но столь важному обломку скалы. Пятно аннигиляции надвигалось на скорости, равной половине скорости света. Когда оно достигнет «Надежды», скала превратится в темнейшую из туманностей.

Сочленители взошли на «Ирондель» и пригласили Ирравель на «Надежду». После всех тех десятилетий субъективного времени, которое прошло с момента последней планетной высадки, вырезанные в скале залы показались ее детям райским местом. Но этот рай был обречен. Заброшенные биомы посерели, будто сочленители уже давно махнули на все рукой.

Рядом с высеченным в скале озером, поверхность которого была подернута серой пылью, Ирравель встретил Ремонтуар. Половина солнечных панелей, установленных на высоком ячеистом потолке, не работала.

– Ты пришла. – Облаченный в простую робу, он принадлежал к раннему виду сочленителей: его анатомия почти не отличалась от человеческой.

– Ты же не Ремонтуар? – спросила Ирравель. – Ты на него похож, голос такой же, но в полученном мной сообщении он был гораздо старше.

– Прошу прощения. Его имя выбрали потому, что оно вам знакомо, и меня сделали похожим на него. Мы выискали в наших общих воспоминаниях те, что принадлежали существу, некогда известному вам как Ремонтуар… Но он жил очень давно, и мы никогда не называли его этим именем.

– А как вы его называли?

– Даже ваша мозговая кора, Ирравель, измененная жонглерами, не сможет воспринять это имя.

Ирравель не могла не спросить:

– Он смог вернуться в сообщество себе подобных?

– Конечно, – ответил собеседник таким тоном, будто вопрос показался ему глупым. – Как иначе мы бы впитали его воспоминания в Транспросвещение?

– А он меня простил?

– Я вас прощаю прямо сейчас. Это то же самое.

И Ирравель заставила себя видеть в нем Ремонтуара.

В течение долгих тысячелетий, пока сочленители ждали возле пульсара, они не позволяли себе развиваться из страха, что любое, пусть даже самое незначительное социальное изменение будет замечено врагом. Они изучали пятно, просчитывали, какое оружие можно против него использовать, но больше не предпринимали ничего, только ждали.

Они очень хорошо умели ждать.

– Сколько беженцев вам удалось вывезти?

– Сто тысяч. – И Ремонтуар покачал головой, предвосхищая вопрос. – Я знаю, это слишком много. Возможно, на ваших кораблях удастся разместить лишь половину. Но половина – лучше, чем ничего.

Ирравель вспомнила своих спящих:

– Согласна. Может, удастся взять и больше… Про Маркаряна не знаю, но…

– Думаю, вам лучше пройти со мной, – вежливо перебил Ремонтуар и отвел ее на борт «Хидэёси».

– Насколько тщательно вы тут все изучили?

– Достаточно тщательно, чтобы понять, что на борту этого корабля живых нет, – ответил Ремонтуар. – Если тут и содержатся спящие, мы их не нашли.

– Спящих нет?

– Только один.

Они подошли к возвышению, на котором стояла криокамера. Его украшала золотая скульптурная композиция: силуэты в скафандрах со сложенными на груди руками, будто упокоившиеся с миром святые. По стеклянной крышке капсулы змеились трещины, а внутри лежало неимоверно древнее иссохшееся тело. Скелет Маркаряна покрывали слои машин, судя по виду, – очень старых. Из раскуроченного черепа, будто лава, исторглась оплывшая масса.

– Он мертв? – спросила Ирравель.

– Смотря что понимать под словом «мертв». – Сочленитель провел рукой над крышкой. – По всей видимости, его органический разум был полностью поглощен машинами уже много веков назад. Его связь с «Хидэёси» стала абсолютной. Теперь уже невозможно разграничить его и корабль.