Алмазный эндшпиль

Моня сглотнул.

Аман разразился по-восточному витиеватой речью, в которой выражал благодарность любимому ювелиру. Правда, время от времени он перебивал сам себя, разражаясь проклятиями в адрес безрукого Дани, загубившего такого барана, такого барана… Но Моня не реагировал на эти лирические отступления. По правде говоря, он вообще не слышал ни слова из того, что сказал Аман.

Но его молчание Купцов принял за смущение, а отрешенность во взгляде списал на последствия майской жары. Лето уже подбиралось к порогу, обдавало зноем. Проводив Моню до машины и заверив еще раз в своем искреннем расположении, Купцов тотчас забыл о ювелире и отправился на задний двор разбираться с негодяем Дани.

На следующий день

– Дымов, в банке все подготовлено?

Хрящевский стоял перед зеркалом в своем кабинете и пытался справиться с галстуком. Он ненавидел галстуки, не умел их завязывать и, конечно, никогда в жизни не стал бы стараться ради поездки – и куда?! – в банк!

Но Дымов напомнил ему об эксцентричности немца. Черт его знает, предположил Дымов, какие еще у старого хрыча имеются заморочки? Вдруг отсутствие галстука он тоже расценит как неуважение. И сорвется сделка в последнюю секунду… Может такое быть?

«Может», – вынужден был признать Николай.

Терять десять миллионов очень не хотелось, да и вообще вся комбинация вырисовывалась такая красивая, что Хрящ плюнул и добросовестно попытался завязать удавку широким узлом.

– Подожди!

Умница Алина, заметив его мучения, спрыгнула с подоконника и подошла к любовнику. Развела его руки в стороны, и Николай так и стоял пугалом, пока она вязала ему виндзорский узел.

«Хороша, хороша моя красоточка», – думал он, откровенно любуясь ею. Глаза яркие, широко расставленные, и губки она сделала такие, какие ему нравятся: пухлые, даже слишком большие для ее узкого личика. Не зря он в нее вкладывается: девочка выглядит все лучше и лучше. А главное – кого угодно может изобразить! Нужна деловая дама – будет вам деловая дама. Хотите студенточку? Алина запросто становилась студенточкой. Капризная дурочка? Папина дочка? Шлюха? Диапазон ее ролей был широк, и Николай использовал это – правда, пока только в личных целях.

Но его все чаще посещала мысль применять ее способности в бизнесе. Первый опыт Хрящ провел с Верманом и остался очень доволен. Теперь ему подумалось, что зря он не взял Алину на переговоры с Краузе. Глядишь, запал бы старый пень на его красавицу и не придирался бы к Коле по пустякам. Сидел бы, ронял слюни и, может, даже раскошелился бы на одиннадцать лимонов.

Хрящевский хотел поцеловать девушку, но та скользнула ему за спину, смеясь. Обвила сзади руками и шепнула в ухо, покусывая мочку:

– Вернешься из банка – устрою тебе шабаш ведьмы… Одной… Зато какой!

Хрящ довольно усмехнулся.

– Ты скоро приедешь, милый?

Хрящевский посмотрел на Дымова.

– Часа через три, никак не раньше, – ответил на невысказанный вопрос Валентин. – Время уйдет на пересчет денег и проверку камня. Краузе должен хотя бы экспресс-тест сделать.

– Я буду ждать! – многообещающе шепнула Алина и отошла.

Хрящ глянул в зеркало и убедился, что узел вышел идеальным. «Нет, не станет старик придираться, – успокоил себя Николай. – Он так же заинтересован в „Голубом Французе“, как я в его деньгах. Даже больше».

– Дымов! – позвал он, вспомнив о других бриллиантах.

Шеф службы безопасности поспешно подошел к нему.

– Да, Николай Павлович?

– Вот что, Валя… Пока я буду в банке, разберись с перевозчиком. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Белов нам больше не нужен, а от ювелирши могут быть неприятности, если она начнет болтать. Да и от самого Белова тоже…

Дымов округлил глаза:

– Так ведь он еще бриллианты не вернул! Николай Павлович, мы же договорились: он возвращает камни и после этого уезжает из страны. Давайте прихватим его перед отъездом! Иначе все потеряем.

– Плевать! Когда Белов вернет камни, прихватывать его будет уже поздно: исчезнет, как ветер в поле, и ты его в жизни не найдешь. А пока камни у него, он рассуждает так же, как ты, и считает, что мы его не тронем. Ты установил, где он сидит?

– Конечно, – удивленно отозвался Валентин. – У своей бабы, Марецкой. Кстати, они сегодня оба дома.

Хрящевский по-птичьи наклонил голову набок и просвистел веселую мелодию.

– Вот видишь, как удачно все складывается! Это не случайность, Дымов, это знак. Отправь своих ребят к ней домой, пускай уберут курьера и Марецкую, а потом все обыщут. Может быть, камешки отыщутся в квартире. А если нет – значит, не судьба нам их найти. Я с ними все равно мысленно распрощался. Так что – давай, действуй.

Дымов не удержался. Задание ему не нравилось, и спешка была не по душе. Он нутром чувствовал, что они не готовы, а боссу, как обычно, требовалось подать все срочно и на блюдечке. Ждать Хрящевский не умел.

– Хлопоты могут быть с курьером, – сказал Дымов, весь скривившись от нехороших предчувствий. – Может…

Хрящевский обернулся к нему, и во взгляде его полыхнула такая ярость, что Валентин Петрович поспешно отскочил. Хрящ пошел на него, свирепо сжав кулаки.