Алмазный остров

– Никак нет, – с сожалением ответил Щелкалов и продолжил: – У нее большой чистый лоб, нос с небольшой горбинкой, чувственный рот. Каштановые вьющиеся волосы… Впрочем, – Яков Васильевич вспомнил про ее необычный взгляд, – глаза. Вернее, взгляд. Ты правильно заметил, что взгляд у нее завораживающий. Все свидетели как один утверждают, что взгляд ее обладает некоей магнетической силой, и ему трудно противостоять. Особенно мужчинам. А мужчины подмечают, что взгляд у нашей фигурантки блестящий и влажный.

– Влажный? – удивился Владимир.

– Именно, – подтвердил Яков Васильевич.

– Интересное сравнение. Хорошо, будем считать это особой приметой, – заключил Ренке. – А ее специализация?

– Специализация? Аферы и мошенничества. С большой, надо сказать, выдумкой, – добавил Щелкалов. – Здесь она весьма преуспела. Про Соньку Золотую Ручку слышал что-нибудь?

– Разумеется, – ответил Владимир Августинович.

– Ну вот, – кивнул головой Яков Васильевич. – Эта фон Штайн – ее последовательница. Возможно, даже почище ее будет.

– Ясно, – сказал Ренке. – Когда приступать к розыскам?

– Сейчас, – ответил Щелкалов и посмотрел в спокойные и ясные глаза секретного агента.

Глава 9 НОВОЕ ДЕЛО

На пятнадцать тысяч крон можно жить долго.

Долго можно жить и на десять тысяч, и даже на пять. Конечно, если тратить деньги с умом и не разбрасываться ими почем зря. Другое дело, что жить таким образом печально и невероятно скучно, но ведь есть люди, которые так живут до скончания века. И ничего, не жалуются и вполне довольны тем, что имеют. Ибо это очень умно – довольствоваться тем, что есть. В смысле, мудро.

Артур к подобной категории людей не принадлежал никаким боком. Ему нужна была страсть!

Приехав после удачной аферы со «скрипкой Страдивариуса» курьерским поездом в Вену, он, конечно, остановился в «Гранд-отеле» на Рингштрассе – улице-бульваре вокруг центрального района города и в двух шагах от величественного здания знаменитой во всем мире Венской оперы. А быть в Вене и не посетить оперу – нонсенс для культурного человека и дворянина, каковым, несомненно, считал себя Артур.

В эти дни давали моцартовского «Дон-Жуана», оперу или, точнее, веселую драму, величайшую из когда-либо написанных человеком. Дирижировал оркестром сам Густав Малер.

Мрачная «донна Анна» была великолепна. Мстительная и гордая испанка так стенала и истерически рыдала над телом своего отца, что в соседней ложе послышались всхлипы. Артур подался вперед, дабы заглянуть в нее, и увидел… Лизу. То есть Елизавету Петровну Родионову, супругу самого знаменитого медвежатника России. Сам «король медвежатников», Савелий Николаевич Родионов, сидел рядом с женой в кресле и не сводил взора со сцены.

Второй акт оперы Артур провел в размышлениях.

Зачем здесь Родионов? Надо ли им встречаться? Что может дать эта встреча и не подумает ли Савелий, что он, Артур, намеренно объявился в Вене, дабы каким-либо образом истребовать долг за освобождение Савелия от Сахалинской каторги? Не хотелось бы, чтобы Савелий Родионов подумал о нем нелестно.

Но, с другой стороны, они знакомы накоротке, обязаны друг другу услугами, совершенными в прошлом и могущими совершиться в будущем. Да и неприлично не поздороваться с давним знакомцем и, по крайней мере, не поинтересоваться, как идут его дела…

Посему, когда закончилась опера, Артур, первым выйдя из ложи, встал в коридоре, поджидая, когда из соседней ложи соизволит выйти чета Родионовых.

Они вышли не сразу. Очевидно, Лизавета приводила себя в порядок после всхлипываний и, похоже, слез.

– Guten Abend![1] – по-немецки поздоровался Артур, слегка склонив голову. И уже по-русски добавил: – Позвольте представиться, господа и дамы: граф Ламбер.

– Вот как? – Лизавета вскинула на него глаза и протянула руку для поцелуя. – Guten Abend, Graf.

– Ты не меняешься! – даже не удивился Родионов, переждав, пока Артур коснется губами тыльной стороны ладони Елизаветы, и затем протягивая для пожатия руку. – Ты как здесь?

– Auf der Durchreise,[2] – ответил Артур, глядя мимо Родионова.

– А-а, – протянул Савелий. – Ты где остановился?

– В «Гранд-отеле», – уже по-русски ответил Артур.

– Да ты что? – радостно воскликнул Родионов. – Мы тоже там.

– А давно вы в Вене? – поинтересовался Артур.

– Почти полтора месяца, – ответил Савелий Николаевич.

– Что, новое дельце? – хитро посмотрел на Родионова «граф» и прищурил глаз.

– Что-то вроде того, – неопределенно ответил Савелий и перевел разговор в иное русло: – Как тебе опера?

– Превосходно! – ответил Артур.

– Согласен. Моя дражайшая половина, – Родионов с улыбкой посмотрел на Елизавету, – даже прослезилась малость.

– Слышал, – сказал Артур.

– То есть?

– Я сидел в соседней с вами ложе и слышал всхлипывания Елизаветы Петровны. Заглянул, кто же это такой чувствительный, и увидел вас. Даже посочувствовал немного.

– Вот как? – Лизавета посмотрела на Артура с опаской. – Что же, я так громко ревела?

– Ну не то чтобы громко… – замялся Артур. – Именно так и надо сопереживать на хорошей опере.

Так, за разговором, они вышли на бульвар.