Алмазный венец севера

А бараны оказались, мягко говоря, просто сногсшибательными. Выяснилось — только что по хрустальному шару передали известие: в расположение полка секунд-майора Мориса вот-вот прибудет верхом на коне некая паладинша — вся при всём, но без оружия. А под уздцы жеребца вёл хорошо известный господам мастер-кузнец в полюбившемся тому чине поручика. И по мнению командира полка, если он потребует у своего подчинённого соответственного с пленницей обращения, неминуемо выйдет изрядный конфуз.

— По словам Мориса, поручик скорее вернёт паладинше меч и станет с нею спина к спине против всего полка, нежели допустит чтоб ту обидели, — угрюмо закончил канцлер и поёжился. — Как меня удар не хватил, не знаю. Я так разволновался, что немедля выдернул его величество из аудиенции с гильдией купцов…

Единственным признаком того, что полковник оказался несказанно удивлён, оказалась чуть воспарившая бровь. Ну, а такую мелочь, как вопреки собственным принципам закуренная раньше часа после предыдущей трубка, уж и вспоминать грешно. Блентхейм некоторое время неспешно повозился с набивкой-раскуриванием, но его и не торопили. Летний полдень и приятная прохлада в сени королевского парка сами по себе настраивали на приятное, неспешное раздумывание, а тут ещё такое…

— А давайте пройдёмся, господа, разомнёмся-прогуляемся, — неожиданно предложил немилосердно чадящий как печь для выжига медной руды полковник, и медленно направился со своими спутниками в обход озерца.

Направлением по солнышку, естественно — иные въевшиеся в кровь армейские привычки просто неистребимы. Троица описала уже полный круг, с наслаждением разминая ноги после торчания в тронной зале или заваленного срочными бумагами кабинете, прежде чем полковник задумчиво хмыкнул.

— М-да! А вот скажите мне, господа — каждый ли может гордиться, что у него есть такие друзья, которые ради него пойдут даже против короля? На верную и позорную смерть…

Его Величество посмотрел так, словно ему кто-то здесь сотню золотых задолжал.

— Должен заметить — нам не нравятся таковые слова и мысли. Но… мы поняли. Что вы предлагаете, полковник?

Блентхейм, в своё время с немалым скандалом и уже почти неминуемым разжалованием некогда отвоеваваший себе право в неофициальных беседах говорить что думает — причём с присущей военным прямотой — чуть улыбнулся при воспоминании о той буре за закрытыми дверями королевской приёмной. А всё же, его величество хоть и не раз громогласно и со стонами раскаивались в том разрешении, но потом неизменно признавали правоту неуступчивого колонеля и благодарно одаривали крепким рукопожатием.

Ну и прочие, куда более материальные и дорогие знаки августейшей приязни, само собой…

— Если я верно помню, наша армия сейчас упёрлась в Норреброгеде — город-крепость, прикрывающий выход в просторную долину реки под стенами столицы светлых, и полк Мориса один из готовящихся к штурму? — едкий саркастический смешок оказался первым ему ответом — уж если член Генерального Штаба неверно помнил таковые тонкости, то всё остальное вообще просто бред. А дважды два и вовсе невесть сколько.

Впрочем, полковник легонько раскланялся на подтверждение верно понятой шутки. Зато король небрежно оборвал привявший листик с ветки сирени (похоже, королевский садовник нынче получит горяченьких!), размял его в ладони и с лёгкой мечтательной улыбкой принюхался. И только затем величественно кивнул.

— Хорошо, согласен — если завтра крепость падёт и наша армия вопреки надеждам светлых опять выйдет на оперативный простор, пусть оный поручик делает что хочет со своей пленницей. А потом будет ему одно хитрое задание. Хотя, признаться, нам и странны такие их взаимоотношения…

Под сень королевского парка между тенистыми и остриженными в полном соответствии с предписанными канонами величавыми тисами влетел ветерок. Раздробилось и пошло рябью тёмное зеркало воды, а всполошившаяся охрана немедля потребовала у Его Величества перейти в более защищённое место. Короля и его спутников немедля окружили несколько словно из-под земли вынырнувших людей с оружием и боевой магией — и взгляды тех что-то не лучились добродушием.

А могучий и чуть подрагивающий от еле сдерживаемой мощи дух огня принялся неспешно нарезать круги снаружи — в полной готовности устроить тут маленький вулкан кому бы то ни было.

К вящему облегчению начальника охраны, это оказался всего лишь ветерок. Обычный, если таковое понятно любителям и умельцам проделывать под прикрытием таких мелочей всякие шутливые или не очень проделки. Неслышно похихикивая, шалун покружил над прудом, неприлично взлохматил сирень и удалился по своим неведомым, однако несомненно важным ветреным делам. Вот он взлетел над столицей, позабавился с поникшим над ратушей королевским стягом — расправил его, заставил туго и радостно забиться под неестественно-голубыми небесами.

А потом и сам улетел в горние выси — с тем, чтобы непостижимым человеку непосвящённому образом одним махом одолеть две тысячи лиг да приласкать светлые, с еле заметной курчавой рыжинкой волосы…