Алое на черном

– Ничего. Не успел, как видишь. – Ильич ткнул одного из волков палкой. Тот увернулся, оскалился. – Только какая теперь разница?! Все равно подыхать! Всем нам подыхать! Эти твари никого не отпустят! Они его верные слуги. Дневная стража… Я должен был догадаться. – Ильич зашелся страшным, похожим на клекот смехом. – За все нужно платить. Видать, пришло мое время. – Он отшвырнул рогатину, сделал шаг навстречу волкам. – А вы тоже за кладом? Будет вам клад… Вот только, попомните мои слова, плату он с вас возьмет страшную. Душой будете расплачиваться, ребятки! Вот как я…

Ильич вдруг рухнул на колени, обхватил голову руками. В воздух взмыло облачко пепла.

– Вот и все, – сказал он едва слышно. – Может, оно и к лучшему. Я готов платить.

Гальяно уже бросился было вперед, но Дэн крепко сжал его руку.

– Подожди, – шепнул он одними губами.

Волки вели себя странно, не спешили нападать на людей, словно ждали команды. Ждали и, наверное, получили, потому что всего через мгновение на гари остались одни только люди. Волки ушли. Дальше Гальяно с Дэном действовали синхронно: Дэн бросился к Ильичу, Гальяно – к Лене. Упал на колени, прижался ухом к груди, затаил дыхание, а потом едва не расплакался от облегчения. Жива!

Дмитрий, 1928 год

Это была очень тихая и очень светлая свадьба. В старой деревенской церкви не было никого, кроме священника, жениха с невестой, Митиного деда и Машиной бабки. Ласковое майское солнце заглядывало в узкие оконца, золотило Машину косу, заставляло Митю счастливо жмуриться.

Они поселились в избушке у реки с уже совсем немощной, слегшей сразу после свадьбы старушкой. Первое время деревенские мужики по старой привычке еще захаживали за самогоном, но Митя их быстро отвадил.

Машина бабушка умерла в июне, ушла тихо, без мучений, и старая избушка начала ветшать на глазах, словно не желала жить без хозяйки. Митя решил строить новый дом, когда Маша сказала, что ждет ребенка. Времени у него оставалось восемь месяцев. Дед помог, и они успели. Дочка Анютка родилась уже в новом доме, и Митина жизнь сделалась вдвойне счастливее, вдвойне радостнее.

Дэн

Лена пришла в себя сразу, как только Гальяно вынес ее за пределы гари, всхлипнула, испуганно забилась в его объятиях, а потом затихла, обвила шею спасителя руками, зашептала на ухо что-то жарко и страстно. Дэн отвернулся, чтобы не завидовать чужому счастью. Ему тоже было чем заняться.

Ильич не сопротивлялся. Дэну казалось, что после встречи с волками тот тронулся умом: все бормотал что-то про проклятую душу и неминуемую расплату, заглядывал Дэну в глаза, как будто искал понимания или снисхождения. Как же не похож был этот затравленный человек ни на добродушного садовника, ни на расчетливого убийцу, державшего в страхе всю округу! Наверное, нужно позвонить Васютину, но сначала они поговорят с этой сволочью сами. Может быть, он что-нибудь знает о Ксанке…

Тучу они встретили на обратном пути. Он брел им навстречу, опираясь на самодельный посох. Вид у Степана был растерянный и виноватый.

– Все нормально! – Гальяно кивнул ему ободряюще. – Видишь, мы успели!

Да, они успели! И было непонятно, кого за это благодарить: удачу, нерешительность Ильича или волков…

– Лена, как ты? – Туча осторожно коснулся Лениной руки.

– Уже все отлично. – Она улыбалась очень бодро для женщины, которую едва не убили. – Как твоя нога?

– До свадьбы заживет.

– Это хорошо, но все равно я тебя осмотрю.

– Обязательно. – Туча подошел к стреноженному Ильичу, заглянул ему в лицо. – Это ты? И тогда, и сейчас? Зачем?..

– А ты хочешь знать? – Ильич сощурился.

– Хочу.

– Ну, раз хочешь, парень, так я расскажу. Мне терять нечего. Не вы до меня доберетесь, так он… – Ильич испуганно обернулся. – Закурить дадите? – просительно, почти заискивающе посмотрел на Дэна.

– Кури. – Дэн протянул ему пачку.

– Хорошие вы ребята. – Ильич глубоко, с наслаждением затянулся. – Нравитесь вы мне.

– И тринадцать лет назад нравились, когда ты нас в погребе подыхать оставил? – Гальяно обнял Лену за плечи.

– И тогда. – Ильич кивнул. – Поражаюсь я вам. Сколько всего пережили, с гарью этой треклятой не однажды столкнулись, а не скурвились. Или он до вас просто еще не добрался?

– Кто?